Много лет назад, перечитывая Куприна, я вдруг самонадеянно решила, что поймала классика на ошибке. Описывая прелести бархатного сезона в Ялте, он упоминал Пасху, из чего следовало, что дело было весной.
«И на солнце бывают пятна!» — решила я, готовая простить Куприну все что угодно за его язык. Но неправа была я: это только в советские времена бархатным сезоном начали называть период осенний, когда уже схлынул основной поток отдыхающих, стало не так жарко, а море еще — что парное молоко, и люди отдыхают, стремясь насладиться этим «последним поцелуем» года перед холодной зимой. И все же бархатный сезон именно осенью мне куда понятнее, чем весной. Весной-то все еще впереди. А осенью ты неумолимо катишься с горы к Новогодью, и дни летят мимо и остаются позади все скорее и скорее. И тут — этот бархат…
…Какое же это было счастье — умотать из начавшей дрожать под осенними дождями столицы с одной сумкой через плечо, за считаные часы оказаться на море и провести там несколько дней… Еще недавно многолюдные набережные и пляжи на глазах становились все более тихими, чуть усмирялась бьющая фонтаном курортная жизнь, и как-то неожиданно дешевели пирожки и кукуруза. Потихоньку исчезали бесчисленные лавчонки, торгующие разноцветными шляпами, в позднесоветском периоде — чудовищно пошлыми, халатами, купальниками и плавками, а также яркими лоскутами, именуемыми парео. Бусы из ракушек и прочая ослепительно сверкающая стеклянная бижутерия-дребедень, шкатулки с сушеными крабами, лакированные округлые рапаны, символизирующие Черноморье — килотонны откровенного, но милого сердцу мусора разъезжались по разным уголкам страны, а теперь, скучая без толпы отдыхающих-зевак, просились в руки с утроенной энергией. И эти последние летние дни, ворвавшиеся в осень, дарили такое тепло души, о котором не смелось и мечтать. У нас сейчас тоже своего рода бархатный сезон. Возьмите от него все. Ведь обернуться не успеем, а тут — Новый год!
