Существует мнение, что Петру I было бы значительно труднее построить Санкт-Петербург, если бы не поддержка жены. Чтобы узнать, чем обязан город императрице Екатерине Первой, как и где бывшая "портомоя" (устар. прачка) Марта Скавронская строила для себя "Эдем" в основанном мужем городе, а также о том, как не запутаться в "женской географии" северной столицы России
"Женская география"
Петербургская топонимика богата на женские имена, но, изучая ее, следует быть осторожными с выводами, потому что улицы с одинаковыми названиями могут не иметь друг к другу ни малейшего отношения, и в то же время названные разными женскими именами объекты могут напоминать о родственных связях своих прототипов.
"Женские" улицы Петербурга хранят память о великих артистках Анне Павловой, Марии Савиной, Галине Улановой, писательницах Ольге Форш, Ольге Берггольц, революционерках от Надежды Крупской до Жени Егоровой (большевичка Марта-Элла Лепинь) и прочих выдающихся дамах. Но самые яркие и известные названия связаны с именами императриц или, говоря словами классика, особ, приближенных к императору.
При этом можно считать удивительным тот факт, что две женщины, больше всех сделавшие для утверждения Санкт-Петербурга как блистательной европейской столицы с ее "строгим, стройным видом", не получили никакой памяти в городских названиях. Ни одна из Елизаветинских улиц в Петербурге и пригородах не имеет отношения к Елизавете Петровне, при которой великий Растрелли строил свои дворцы, а имя Екатерины Второй, формировавшей в Петербурге вкус к классицизму, можно увидеть разве что на постаменте Медного Всадника.
Все "екатерининские" топонимы связаны преимущественно с Екатериной Первой, супругой основателя города Петра Великого.
Чем же Марта Скавронская (имя Екатерины I при рождении), которую злые языки при мужнином дворе прозвали "портомоей" за то, что была служанкой и стирала белье, была так важна для Санкт-Петербурга?
Из прачек — в царицы
Из школьных учебников, литературы и кино мы хорошо знаем историю этой Золушки, родившейся в мае 1684 года в Прибалтике и в возрасте 19 лет встретившей русского царя, который был старше ее на 12 лет и к тому моменту уже имел неудачный брак.
"Современники оставили некоторые описания Екатерины. Иностранцы писали, что она была низка ростом, толста, черна — наверное, имеют в виду, что она была загорелой, а она была загорелой, потому что всюду следовала за Петром, — рассказывает заместитель директора ГМЗ "Царское Село" по научной работе Ираида Ботт. — Она была неприхотлива, потому что в Персидском походе, например, она могла сутки находиться в седле, как пишут опять же современники, жила и ночевала в армейской палатке, на тюфяках. Она была помощницей и опорой Петра. Современники писали, что она была добра, простодушна. Мне кажется, она, безусловно, была харизматична. Петр отмечал ее ум. И потом она обладала каким-то особым воздействием на Петра — она могла гасить приступы его необоснованного гнева. Она начинала с ним говорить и как-то его убаюкивала (брала в руки его голову и почесывала, и когда он приходил в себя, то приступ уже миновал — думаю, что это было окружению очень приятно)".
В Санкт-Петербурге, по данным историков, Марта появилась, уже став Екатериной и получив от мужа сразу несколько больших подарков. Было это в 1710−1711 годах, после рождения их второй дочери Елизаветы, когда Петр приобрел для жены Сарскую мызу к югу от Петербурга (будущее Царское Село) и основал на юго-западе города дворец Екатерингоф с усадьбой.
© Иван Иванов "Пейзаж с рекой. Екатерингоф", 1844 год
Пока дворцы строились, царственная пара вела довольно скромный образ жизни, и первым адресом Екатерины в Санкт-Петербурге был домик ее мужа на набережной Невы, который можно увидеть и в наши дни. О том, какой была их жизнь в этом обиталище, говорит анекдот, рассказанный историком начала ХХ века Михаилом Пыляевым в книге "Старый Петербург".
Согласно этому анекдоту, однажды Петр, "переодевшись кормчим, привел к своему домику торговое фрисландское судно с товарами и угостил обедом шкипера, который никак не мог себе представить, что был во дворце у императора, и обошелся с Петром по-товарищески. Государь, заметив его ошибку, представил ему жену. Шкипер подарил ей сыр, сказав, что подобного она никогда не ела, и, довольный ее ответом, вынув из-под полы кусок полотна, просил принять на рубашки. "Ну, Катя, — сказал Петр, — ты теперь будешь нарядна и горда, как императрица!" Розыгрыш чуть не испортил Меншиков, который пришел к царю на доклад в лентах и орденах, но, когда правда все же вскрылась, Петр купил у голландца все его товары и вдобавок "пожаловал многие привилегии".
Тот же Пыляев, оценивая деятельность Екатерины по обустройству и развитию Санкт-Петербурга, безапелляционно констатирует, что "с кончиною Петра многое, начатое им, осталось незаконченным. Его преемники, Екатерина I и Петр II, ничего не сделали для Петербурга".
Однако если для самого города первая русская императрица действительно не сделала ничего значительного, то пригороды Санкт-Петербурга немало обязаны ей своим развитием.
Екатерининские дворцы
Екатерингоф, основанный Петром в память в память первой победы над шведами, одержанной им у того места в мае 1703 года, мыслился как приморский дворец, где царь мог жить в уединении и видеть приходившие из Кронштадта корабли, но в итоге стал единственным неудачным проектом императора на берегах Невы. Деревянный одноэтажный дворец, рядом с которым располагались также "Анненгоф" и "Елизаветгоф", названные по именам дочерей, был заброшен и полностью завершил свою историю в 1926 году, когда был разобран на дрова. Однако в наши дни существует парк Екатерингоф, где можно прогуляться и оценить несбывшийся замысел Петра. Плюс на карте Петербурга увековечено имя Екатерины в названиях речки Екатерингофки, Екатерингофского острова и моста.
Другой подарок мужа — Сарская мыза — явно пришелся Екатерине по душе, потому что, как свидетельствуют историки, в этих местах она строила свой Эдем — райский сад.
"За 10 лет она создала огромное хозяйство: каменный дом о 16 светлицах, деревянные хозяйственные строения, конюшня на 38 лошадей, манеж, построила теплицы, оранжереи, скотный и птичий дворы, огромную территорию зверинца — там всякая живность для охоты находилась. Важно, что она тогда заложила ключевую композицию будущей грандиозной резиденции. Судя по всему, она строила свой Эдем, потому что это был сад на голландский манер, плодовые деревья, кусты, и она в 1724 году, наверное, поразила Петра тем, как она обустроила эту территорию", — рассказывает Ираида Ботт.
© Андрей Мартынов "Царское Село. Вид на Большое озеро", 1815 год
Земли будущего Царского Села Петр отписал Екатерине 24 июня 1710 года. В том же году, по данным историков ГМЗ "Царское Село", они вместе приехали в новую усадьбу. "Наверное, ей было интересно посмотреть, чем ее одарил супруг — тогда еще неофициальный, — отмечает Ираида Ботт. — И там они приняли Курляндского герцога, об этом говорят все историографы".
Документально в журналах путешествий зафиксировано три приезда Екатерины на Сарскую мызу: в 1710 году, 1719-м и 1724-м, все три раза — вместе с Петром. Ираида Ботт отмечает: "Похоже, что всего три раза Екатерина была там. А хозяйство она строила очень интенсивно. В 1727 году после ее смерти была составлена опись оставшегося за ней имущества, и по этой описи понятно, что Царское Село было уже очень хорошо налаженным делом. И она очень активно им занималась, но через управляющего канцелярией — была такая канцелярия конюшенных дел".
Поездка 1724 года была пышной — с ночевкой, большим праздником, где палили из 13 пушек, и обедом на 200 гостей. Все это было приурочено к освящению Благовещенской церкви в Царском Селе (которое тоже одно время называлось Благовещенским).
К этому моменту здесь было завершено строительство первого каменного "царского дома", которым руководил архитектор Иоганн Фридрих Браунштейн. Построенные им двухэтажные "каменные палаты" Екатерины, по данным историков, являли собой типичный образец тогдашней русской архитектуры. Знакомый нам облик Екатерининский дворец в Царском Селе приобрел уже в царствование дочери Екатерины — Елизаветы Петровны.
Не обошла Екатерина вниманием и другую царскую резиденцию — Петергоф. Специалист по музейным исследованиям ГМЗ "Петергоф” Алексей Ашихмин рассказывает, что впервые Екатерина, уже будучи царицей, появилась в Петергофе в июне 1712 года и впоследствии регулярно посещала его вместе с мужем.
"При Екатерине летом 1725 года прошли первые иллюминации, которые потом в XIX веке превратятся в знаменитые петергофские праздники: в темное время суток вдоль аллей зажигались специальные плошки с маслом, гости разъезжали по парку и любовались освещением, — говорит Ашихмин. — В 1725 году Екатерина распорядилась начать сооружение фонтана "Ева” — парного к фонтану "Адам", до этого не было возможности его установить из-за строительства павильона "Эрмитаж" и других объектов. Кроме того, установка фонтана "Фаворитка" тоже относится к периоду правления Екатерины I. При ней закончилось строительство Большой оранжереи, начатое при Петре".
Участие Екатерины во всех делах Петра стало причиной, по которой в 1903 году, к 200-летию Санкт-Петербурга, городские власти сочли возможным назвать в ее честь один из проспектов на северной окраине столицы — на Пискаревке. Эта магистраль и в наши дни носит название Екатерининский проспект, даже в советские годы его не переименовывали.
Алексей Ерофеев, член Топонимической комиссии Санкт-Петербурга, напоминает, что Екатерининский проспект появился в те времена, когда Пискаревка была глухой окраиной города. Новые улицы, появившиеся в этих местах, получили имена сподвижников Петра.
"Был Меншиковский проспект, Шафировский, Репнинская улица, Брюсовская в честь приближенных царя, и параллельно шли две магистрали: проспект Петра Великого и Екатерининский", — рассказывает Ерофеев. До наших дней сохранилось большинство этих названий, и лишь Пискаревский проспект утратил имя императора.
Три Марии Николая Первого
Всего, по словам Алексея Ерофеева, в современном Санкт-Петербурге около полусотни "женских" топонимов, и у каждого своя история — как правило, семейная.
Многие из знаменитых женских имен появились у петербургских объектов в царствование Николая Первого. Трижды по его распоряжению на карте города появилось прилагательное "Мариинский": так называются больница на Литейном проспекте, дворец на Исаакиевской площади, где сейчас располагается Законодательное собрание Санкт-Петербурга, и всемирно известный театр оперы и балета.
При абсолютно одинаковом звучании этих названий не следует их смешивать, поскольку у каждого из них была своя Мария. Больница на Литейном, основанная для помощи бедным к столетию Санкт-Петербурга, была идеей императрицы Марии Федоровны, супруги Павла I и матери императоров Александра I и Николая I. Имя Мариинской она получила при Николае, в 1828 году, после кончины императрицы, прославившейся своей благотворительной деятельностью.
Мариинский дворец, построенный в 1839–1844 годах Андреем Штакеншнейдером, был свадебным подарком Николая I дочери Марии к ее бракосочетанию с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским. Император лично контролировал ход строительства, но к свадьбе все равно не успели, и дворец достраивался, когда молодая пара жила то в Зимнем, то в других резиденциях. В дальнейшем супруги, большие ценители искусства, хранившие в Мариинском свою коллекцию живописи, поочередно занимали пост президента Академии Художеств. После кончины Марии Николаевны, самой эксцентричной дочери императора, о которой современники вспоминали, что она курила сигары и вела светский образ жизни, дважды была замужем — дворец был продан и стал "политическим", каковым остается до сих пор.
Наконец, Мариинский театр получил свое имя в честь невестки Николая I, супруги его сына Александра II — императрицы Марии Александровны. Он был открыт уже после смерти Николая, в 1860 году; первой постановкой на сцене Мариинки была опера Михаила Глинки "Жизнь за царя". С 1935 по 1992 год театр назывался Кировским в память о Сергее Кирове, руководителе Ленинградской партийной организации, но в итоге вернул историческое название и в наши дни именуется Мариинским.
В честь супруги Николая I — императрицы Александры Федоровны в Петербурге назван Александринский театр, в честь второй дочери этой пары — Ольги — именуется пруд в Колонистском парке Петергофа и Ольгинское шоссе в Ломоносове. А вот приморский район Ольгино в северо-западной части города получил свое имя в честь другой Ольги — некой "дамы полусвета" (куртизанки) Ольги Ножиковой, которая в начале ХХ века вышла замуж за владельца этих мест — графа Стенбок-Фермор и получила земли в подарок.
На карте Петербурга отметились еще три Ольги: на Петроградской стороне есть Ольгина, она же Ольгинская улица, получившая свое название в честь княгини Белосельской-Белозерской, в районе Шувалово проходит Ольгинская дорога, которая носит имя одной из графинь Шуваловых, а Ольгинский пруд в районе Сосновки назван в честь дочери землевладельца, чья фамилия не сохранилась.
Шуваловы обеспечили петербургской топонимике еще несколько женских имен: благодаря их фантазии в Озерках есть Варваринская улица, а в Шувалово — Софийская, которую не следует путать с Софийской улицей в Купчино, названной в честь столицы Болгарии.
Потомки Рюриковичей — князья Белосельские-Белозерские, помимо Ольгинской, обогатили географию Петербурга Еленинской улицей (есть еще одна такая же — в честь великой княгини Елены Павловны), а барон Корф, строивший железную дорогу к торфоразработкам в районе Ладожского озера, обеспечил городу целый "зонтик" топонимов в честь своей жены Ирины: ее имя сначала получил поселок Ириновка, по нему получило название направление железной дороги, затем мост и проспект на севере Петербурга.
Ни одна из трех Елизаветинских улицы не имеют отношения ни к Елизавете Петровне, ни к Елизавете Алексеевне, жене Александра I, а Екатерининские улица и переулок названы в честь внучки Екатерины II — великой княжны Екатерины Михайловны.
Улица с необычным звучанием Ксеньевская (Ксенинская) получила свое имя в честь самой известной православной петербурженки — святой Ксении Петербургской. Она является одной из самых почитаемых в городе святых, многие бездетные женщины совершают паломничество к ее могиле на Смоленском кладбище в надежде получить помощь в деторождении. Матушка Ксения, как ее называют, настолько популярна у верующих, что ее могильный холмик приходилось периодически подсыпать — так много было желающих увезти с собой горсть земли с ее захоронения. В 1920-е Ксеньевскую улицу в идеологических целях (она проходит вдоль собора Петра и Павла) пытались переименовать в переулок Безбожников, но название не прижилось.
И лишь один "женский" топоним Петербурга не имеет к дамам никакого отношения: это Светлановский проспект и Светлановская площадь, получившие свои имена не из-за женщины, а из-за завода "Светлана", где производились электрические лампочки.
