Прошло много лет с ухода Олега Янковского и, конечно, большое видится на расстоянии. Ему было подвластно все. Он был выдающийся артист, в первую очередь киноартист, потому что в кино он мог играть все — начиная от слесаря-интеллигента в фильме «Влюблен по собственному желанию», и "Сладкой женщины", заканчивая императором Николаем II.
Он мог играть и Каренина, и перевоспитавшегося эсэсовца в фильме "Щит и меч", который был его дебютом… Он мог молчать так, как не молчал никто в советском кинематографе… Он был выдающийся потрясающий актер мирового уровня. Я не знаю второго такого артиста в кино.
Олег Иванович, мне кажется, сразу нашел свой театр. Хотя он начинал в Саратове и в саратовском театре он не был ведущим актером, а был, что называется, "мужем Зориной«. Его замечательная супруга — Людмила Зорина, она была ведущей актрисой саратовского театра.
У них прекрасная семья. Это семейная династия. Сейчас и Филипп, и Иван Янковский, которые бегали за кулисами тут в Ленкоме, "звезды» и продолжают свою фамилию с гордостью.
Конечно, Марк Анатольевич пригласил Янковского к себе. И первая его роль была в музыкальном спектакле "Автоград 21". Сейчас, наверное, никто не помнит, что был такой спектакль, а он был на производственную тему, как где-то в Полях, в степи, строили автомобильный завод, и Олег Иванович играл главного героя. И с тех пор актер стал лицом Ленкома, потому что зритель шел в Ленком на Янковского в том числе. Сейчас отделить Янковского от Ленкома невозможно. Янковский первый сыграл Ленина без грима. И на этот спектакль о Ленине в Советском Союзе невозможно было достать билет.
Олег Иванович, конечно, играл в театре главные роли, а мог года два вообще ничего не играть. Театр так устроен, это организм. Тем более Марк Анатольевич создал театр звезд: тут были и Караченцов, и Абдулов, и Чурикова, и Леонов, и Броневой. Даже ревновали друг к другу. С юмором, конечно. Броневой на репетиции все время косился на Янковского, говорил: "Вот вы, народный СССР и я народный СССР, а вы позже меня получили народного СССР, значит, я главнее". Кстати, Олег Иванович был последним народным артистом СССР, то есть Горбачёв подписал указ о присвоении, а потом не стало СССР.
Но Театр же — это не только стены и даже не только спектакли… Олег Иванович, даже когда не играл в спектаклях, и не играл большие роли, он всегда следил за жизнью в театре. Он не участвовал в спектакле "Поминальная молитва", но его супруга играла там в массовых сценах. Он приходил на все репетиции, ждал её, чтобы потом отвезти домой. Это было очень трогательно.
Когда выпускали спектакль "Мудрец", Янковский и Абдулов там были не заняты, но они решили порадовать коллег. В спектакле была сцена, где выходили какие-то скитающиеся люди, прохожие, паломники. И монтировщики массовкой… Янковский с Абдуловым вместе с ними надели какие-то шинели и примкнули к этой группе странных людей. Марк Анатольевич не сразу распознал, что там народные заслуженные артисты ошиваются… Этим очень рассмешили коллектив.
Олег Иванович очень трепетно и выборочно относился ко всем своим ролям. К примеру, Александр Гаврилович Абдулов соглашался на все, что ему предлагали. Он говорил: "Моя профессия актер, я не должен быть в простое". Збруев его как-то спросил: "Саш, как ты можешь одновременно сниматься в пяти фильмах?" а он говорил, что и в семи может.
А Олег Иванович все узнавал о режиссере, двадцать раз читал сценарий, советовался, надо ли ему сниматься с тем или иным человеком. Он все-таки боялся того, что называла Раневская "Плюнуть в вечность". Я знаю, что его очень звали в сериал "Мастер и Маргарита" Бортко, но что-то ему там не понравилось, может не все партнеры, и он отказался.
Когда мы выпускали "Шут Балакирев", где он блистательно играл Петра Великого, Марк Анатольевич его наставлял: "Олег Иванович, ничего вам играть не надо, только усы приклеить, взгляд выпучить, как у Симонова в фильме и все. И зритель будет ваш!" И все равно перед спектаклем, я помню, в общей комнате, такой маленький зал ожидания, сидит Олег Иванович курит трубку, покачивается и спрашивает меня: "Боишься?" я ответил, что боюсь.
"Я тоже боюсь, — сказал Янковский. — Вот ведь такая наша собачья профессия. А, казалось бы, уже лауреат всего, все роли были, все фильмы, все призы, а боюсь". Его так потряхивало, трубочка тряслась. Но потом он выходил на сцену и зритель его безумно любил. Было такое воссоединение, братание со зрителем. И когда он понимал, что держит зал, все 700-800 человек, наступала полная свобода.
Марк Анатольевич приучил всех в Ленкоме исключительно по имени-отчеству обращаться. Вне зависимости монтировщик это или ведущий артист или родственник, кто угодно. Поэтому Олег Иванович для всех был Олег Иванович.
Он был иконой стиля, лицом Ленкома. Все его очень нежно любили. Потому что при всей своей утонченности и изысканности он был очень нежный и трогательный человек. Он достаточно иронично относился к себе. В спектакле "Чайка" он совершенно блистательно играл Тригорина и когда он ушел, спектакль сняли, потому что невозможно заменить его другим актером. Это тот случай, когда незаменимые есть.
Предоставлено литчастью "Ленкома Марка Захарова"
