— Мам, ты? Здравствуй. Ну, как ты? — ее внимание привлекли бумажки на моем столе. Берет одну из них, разглядывает, прищурившись. Я стою рядом, что сказать — не знаю. Читает, кладет на стопку других бумаг. Потом берет следующую, еще одну, и еще.… Сортирует все лежащие бумаги. Я молчу. — Мам, ну, я приеду завтра… Ага… — первый раз за время разговора взглянула на меня. Выражение, как будто я что-то спросила совершенно неуместное.
Пришла с работы — уфф! Надо быстренько взять ботинки и сбегать в мастерскую. Хватаю, перекладываю деньги, документы и ключи в маленький пакетик и по лестнице уже волочится шлейф запаха духов. Вскоре аромат смешивается с запахом клея, резины и Бог знает еще, каких хитрых веществ для оживления обуви. Успела до закрытия. Повезло. Дотопываю до дома, иду на кухню. В сковородке ужин — хорошо, готовить не надо. Вместо этого можно засесть за компьютер. Усаживаюсь, предвкушая приятный вечер. Довольно скоро раздается звонок в дверь. На пороге моя милая свекровь.
Свекровь
— Милочка, здра-а-вствуй! Ну, как дела?
— Здравствуйте, Маргарита Павловна. Хорошо. А у Вас как?
— А у нас сегодня столько народу было, ты себе не представляешь — пообедать некогда, куда там — даже голову поднять некогда. А я вот дыньку купила — правда симпатичная? По-моему, пахнет дыней? Понюхай! — дыня тыкается почти в мой нос, плащ снят, грустно бреду следом на кухню, предвкушая праздник общения, — еще купила колбаски немножко, чтоб не портилась, (ага, у мужа испортится), — А наш молодой супруг сегодня вечером будет с Петей встречаться? Мне сказал так. Ты не знаешь когда? Наверное, уже после десяти. А ужин у нас есть? Это котлета? Мм.. Да, вот она. Хорошо, готовить ему на ужин не буду ничего. Представляешь, забыла выложить мясо из морозилки. Теперь на утро не смогу приготовить. Так… Молоко прокисло, испечь завтра утром, перед работой, оладушков?
— Перед работой? — все-таки свекровь — сильная женщина, — Если Вам хочется…
— Ладно, буду звонить родителям.
Все, интерес ко мне потерян, слава богу. Иду в комнату. Моя милая свекровь следом:
— Милочка, а телефон ты не видела? — заходит за мной в комнату, — а, он заряжается… — трогает, как будто от срока зарядки у аппарата меняется температура — а он давно лежит?
— Да, уже всю ночь и весь день.
— Хорошо-о, тогда буду звонить, — напевает и набирает номер, не отходя от стола с компьютером. На меня ноль внимания. Я пришла к компьютеру в свою комнату, а она собралась, похоже, разговаривать тут.
— Мам, ты? Здравствуй. Ну, как ты? — ее внимание привлекли бумажки на моем столе. Берет одну из них, разглядывает, прищурившись. Я стою рядом, что сказать — не знаю. Читает, кладет на стопку других бумаг. Потом берет следующую, еще одну, и еще.… Сортирует все лежащие бумаги. Я молчу.
— Мам, ну, я приеду завтра… Ага… — первый раз за время разговора взглянула на меня. Выражение, как будто я что-то спросила совершенно неуместное. Поворачивается и величественно шествует из комнаты. Наконец-то затишье.
Сажусь за компьютер. Не проходит и получаса, дверь шумно открывается:
— Ты представляешь: она опять говорит, что мы ее бросили, что она никому не нужна! Нет, я понимаю, старый человек, еще когда болеет, настроение плохое, с головой уже тоже непорядок. Но это меня обвинить, что я ее бросила! — тихий, приятный вечер у компьютера… — Ей, конечно, тяжело, но что я еще могу сделать? Я итак делаю все возможное и невозможное! — Подходит к моему походному пакетику с деньгами и документами, — Я же не могу бросить работу и только с ней сидеть!.. А что это у тебя? — Лезет в пакетик, пытается все узнать сама, у меня челюсть медленно стремится воссоединиться со столом.
— Я относила в ремонт ботинки, и чтобы не носить тяжелую сумку, взяла пакетик для документов.
— Ходила мерить ботинки? Так-так-так… — приторно улыбаясь, потирая ручки, — а куда? Красивые? А сколько стоят? А муж видел?
— В мастерскую, в ремонт сдавала.
— Ааа… — внимание потеряно, Маргарита Пална продолжает в задумчивости заглядывать в пакетик… пауза. — Ну, вот, ты можешь себе представить? Она обвиняет меня в неблагодарности! Говорит, что она-то нас кормила, растила, ухаживала, а теперь лежит болеет, и никто к ней не едет, — направляется к двери, не прекращая вещать. — Это мне-то, когда я и так из кожи вон лезу, везде кручусь: и к сестре надо, и к родителям надо, и по дому тоже надо сколько всего делать! — это уже произносится в другой комнате и мне ничего не остается, как идти за ней. — А я же не могу разорваться!
Начинает разбирать обувь в шкафу.
— И почему они все на меня сваливают и не хотят помогать?…
Звонок в дверь. Семен Семеныч. Заходит, тут же становится тесно.
— Девочки, здравствуйте! Как у Вас дела? — наклоняется, чтобы обнять Маргариту Палну, стискивает ее, потом меня в объятиях, как будто сто лет не виделись. Длинный, видно, у него день был. — А я хлеб купил. Кто-нибудь еще покупал?
Идут на кухню, я предпочитаю удалиться. Скрежет ключа в двери. Муж.
* * *
Будильник
Шлепаю по нему рукой, замолкает. Только успеваю закрыть глаза, как опять пищит. Что ж тебе неймется? Придется вставать. Выползаю из комнаты. Ванная занята. Говорила же вечером, когда буду вставать! Ладно. Бреду на кухню. Дверь хлопает, из ванной выплывает Маргарита Пална.
— Доброе утро, милочка! Ну, как ты, выспалась?
— Мда, — бурчу и торопливо заскакиваю в ванную. Раздеваюсь, включаю воду. Стук в дверь.
— Милочка.. — тишина.
Замираю в виде мокрой статуи и вслушиваюсь.
— Милочка..
— Да, Маргарита Пална?
— А ты оладушки будешь, или кашку?
— Кашку — отвечаю уже практически нечеловеческим голосом.
Выхожу из ванной и меня встречает тирада про распределение времени при утренней готовке оладушков и про историю оладушков в их семье. Чтобы как-то прекратить это, в паузе говорю…
— А мне сегодня приснилось, что вы организовали кампанию по поездке на золотые рудники. И там были..
— А что, это точно про меня. Я всегда всех организовывала. Вот когда у нас было затруднительное финансовое положение, это я придумала брать надомную работу. Мы всей семьей ее делали, было так тяжело, но …
— Господи, кто меня за язык тянул. Молчала бы не вызвала бы опять эту словесную лавину. Но дослушиваю всю историю, слышанную уже, как минимум раз пять, до конца. Ухожу одеваться в комнату.
Выхожу. Она завтракает. При этом, глядя в никуда, задумчиво ковыряется в носу. Удивленно приподнимаю брови, иду мимо. Начинаю опаздывать. Пытаюсь с максимальной скоростью причесаться и нанести боевую раскраску. Заходит Она.
— А ты успеешь позавтракать?
— Не знаю, я уже тороплюсь…
— Какой у тебя начальник! Поесть не дает! Кошмар! А ты сначала поешь, а потом причешешься.
Молчу. Ну, да, и пойду на работу нечесаной. Уж лучше голодной.
Моя милая свекровь потопталась немного на месте и, не найдя поддержки, удалилась. На еду, конечно, времени не остается, выбегаю — начался новый день!
