Елена Кондулайнен из тех актрис, чей экранный имидж сформирован не столько киноработами, сколько закадровым эпатажем зрителя. Став одним из первых секс-символов нашего кинематографа после съемок в картине «Сто дней до приказа», она основала «Партию любви», вступить в которую не посчитали зазорным такие публичные персоны как Александр Панктаров-Черный, Михаил Звездинский, Борис Хмельницкий, Мария Арбатова и другие. Только перечисления названий подразделений данной организации (фракции «Любви к блондинкам», «Любви к брюнеткам», «Бывших бабников», «Свободной любви» и т.п) в начале 90-х гг. было …
Елена Кондулайнен из тех актрис, чей экранный имидж сформирован не столько киноработами, сколько закадровым эпатажем зрителя. Став одним из первых секс-символом нашего кинематографа после съемок в картине «Сто дней до приказа», она основала «Партию любви», вступить в которую не посчитали зазорным такие публичные персоны, как Александр Панктаров-Черный, Михаил Звездинский, Борис Хмельницкий, Мария Арбатова и другие.
Только перечисления названий подразделений данной организации (фракции «Любви к блондинкам», «Любви к брюнеткам», «Бывших бабников», «Свободной любви» и т.п) в начале 90-х гг. было достаточно, чтобы повергнуть в шок или, по меньшей мере, растерянность добропорядочного обывателя.
Потом ее идейный предводитель ушел в декрет, и о необычном объединении стали забывать. Но даже недолгое существование партии, замешанное на слухах и домыслах, укрепило шлейф с оттенком скандальности, сопровождающий Кондулайнен.
Вскоре актриса вернулась не только на экран, но и на театральные подмостки. Стала выступать в концертных программах, исполняя романсы и песни собственного сочинения. А совсем недавно мелькнула в популярном телепроекте «Последний герой-3».
Именно с него я хотела начать разговор с Еленой, но она отказалась развивать эту тему. Более того, вся беседа шла в иных русле и тональности, нежели можно было предположить исходя из экранного имиджа актрисы. Впрочем, судите сами…
— Я сейчас репетирую в театре Киноактера пьесу «Все о Еве», — начала свой рассказ Кондулайнен. — Когда-то я с нее начинала работу в театре Комедии им. Н.П. Акимова в Ленинграде. Я пришла туда в 1986 году именно на эту пьесу. И репетировала именно Еву. А сейчас, спустя 17 лет, репетирую уже Марго, знаменитую актрису, звезду — в одноименном фильме ее играла Бэтт Дэвис. Это очень интересная вещь, показывающая не только сцену, но и ее закулисье. Режиссер спектакля — Геннадий Сейфулин, который некогда и привлек меня к театральной жизни в Москве. Я долгое время после переезда из Ленинграда в Москву не хотела возвращаться в театр, потому что не видела режиссера, который был бы мне интересен в работе. Я ведь работала и училась у Додина. А руководителем у меня был Товстоногов, и мы, студенты, все время ходили на спектакли БДТ. Это школа очень высокого класса. И поэтому мне было трудно определиться в дальнейшем. Да и театр долгое время был в какой-то не той форме, все перестраивались. А сейчас бум театральный, масса антреприз и есть очень интересные постановки.
— Но ведь это не единственная ваша театральная работа в настоящее время?
— Да, я еще играю в театре Луны два спектакля — «Губы» и «Путешествие дилетантов». А еще у меня премьера в филиале театра Маяковского, на Сухаревской. Там у меня роль Клеопатры в пьесе Юлиуса Эдлиса «Игра теней». Это спектакль начинающего режиссера. Так что я начала с молодыми работать. Там у нас и хулиганства есть.
— Хулиганства?
— Ну да, например, интересные сцены любви, — чуть кокетливо отвечает Елена. — Но в то же время это спектакль для зрителей, которые любят думать. Потому что материал очень силен. И там столько текста. И такое наслаждение его говорить. Артисты обычно плохо запоминают текст. А я хорошо и много запоминаю.
— Тогда вам легко в сериалах сниматься. В них ведь обычно много текста и мало времени на ознакомление с ним.
— Вы знаете, я пробовала в сериалах работать, но мне это не нравиться. Это все-таки низкий уровень. А во мне всегда была глубина. Другое дело, что раньше я ее не показывала, и в кино меня использовали поверхностно, хотя я снялась почти в 40 фильмах. Сейчас я берегу себя для новых проектов. Я очень увлекающийся человек и считаю, что актриса не имеет права долго засиживаться в одних ролях. Но предлагается мало достойных работ. Я и не смотрю сериалы. Хотя мне повезло. Я, например, снималась в «Маросейке 12», но этот сериал снят как кино. И там самостоятельные серии. И сейчас я еще снялась в четырехсерийной комедии.
— С кем вам проще работать — с молодыми, начинающими или уже состоявшимися, известными?
— А мне со всеми очень легко. Просто потому что я всегда без претензии отношусь к артистам. И я ненавижу конфликты. Придерживаюсь мнения, что надо искать ошибки в себе, а не других. Поэтому я никогда не раздражаюсь.
— Вы не реагируете на раздражители или выпускаете пар в другом месте?
— У меня нет этого пара вообще. Масштаб моих внутренних проблем — в силу моего характера — не бытовой. Я все время думаю «быть или не быть». Поэтому многие вещи меня не затрагивают: я смотрю на них и думаю, что обращать на них внимание — ниже моего достоинства. Я могу расстроиться, плакать из-за чего-то. Из-за того, что в мире проблемы. Надо мной всю дорогу издеваются по этому поводу. «Лена, ты чего такая грустная? В Перу переворот или где-то еще напряженка?» Меня очень волнует, что люди несчастны, что кто-то голодает, кому-то жить тяжело. Вот эта несправедливость меня расстраивает. Я все время внутренне плачу.
— Это умозрительное расстройство или вы пытаетесь помочь, принять посильное участие?
— А как я приму посильное участие? В том то и дело, что я понимаю, что ничего не могу. Хотя, когда я создавала свою Партию любви, все ходили злые и о любви не думали. А я таким образом старалась привить доброту. И заметила, что постепенно и передачи какие-то про любовь появились. Пошла мысль. Вероятно, моя идея послужила очень хорошим толчком к тому, чтоб люди расслабились и вспомнили о любви. Говорят, что зло продуктивнее, чем добро. Потому что если ты навязываешь свое добро, оно может превратиться в зло. Поэтому ты просто своим примером, своей жизнью должен доказывать свою позицию. И нужно быть близкой простым людям, а не выделяться в своем звездном статусе. Период ощущения, что я — звезда и значит должна отличаться и выламываться, прошел.
— Вы недавно к этому пришли? Ведь до этого долго и достаточно успешно поддерживали эпатажем имидж секс-символа…
— Правильно, и это был абсолютно родной период. Я никогда не врала. Я жила и отражала действительность. Что происходило, то я и отображала — не фальшивила и не играла. Тогда было такое время. Сейчас я по-другому ощущаю то, что происходит вокруг меня. В этом, наверное, и заключается популярность артиста и его востребованность. Он должен быть собой, чувствовать жизнь и отображать ее в своих ролях.
— Вам тот образ неинтересен теперь?
— Почему? Я вижу себя со стороны и знаю, какая я была. Я была искренна. Заметьте, что никто меня не повторил. Нет больше подобной эпатажной фигуры. Появись она — и это было бы фальшиво. Ее бы просто не приняли, как меня. Поменялась атмосфера времени, и я поменялась вместе с ней. А сейчас требуется другая героиня — стеснительная, скромная, не кричащая о себе, а страдающая.
— Это то, какая вы сегодня? Вы и ваша героиня?
— Да. Потому что сейчас пришло время больших страданий. В Чечне война. Кармадон случился. Норд-Ост. Вообще наша нация — страдающая. И Достоевский отсюда и все глубоко страдающие люди. Сейчас пришло такое время. Ощущение большой беды. Нет уюта. Стало больше денег, а нет радости и счастья, веселья. Мы что-то потеряли. И вот эта вечная погоня за хорошим как раз и разрушает наше счастье. Потому что предела этого желания «жить хорошо» — нет. Поэтому мы все время недовольны. Раньше мы ценили другие категории — дружбу, любовь.
— Какой невеселый у нас разговор получается…
— А почему должно быть весело? Если честно, мне надоело быть шутом гороховым. Я считаю, что я была им. Я всех веселила, всех вдохновляла. Говорила: «Давайте-давайте». А мне так надавали люди в ответ…
— Чем? Непониманием?
— Да. Тебе весело — ну, получи. Морально, психологически. Меня не принимали, не любили и не понимали. Они были другие. Думали: «С чего она такая, если так все плохо?» И я стала как все.
— И что — жизнь наладилась?
— Ну, теперь меня понимают и принимают. Всем хорошо. Только мне плохо. А тогда мне было хорошо.
— Так может, стоит опять…
— А я не режиссирую ничего. Как происходит, так и происходит. Сейчас происходит так. Такой период наступил. Получила по лицу как следует, и теперь я в таком состоянии. Может, через какое-то время у меня это пройдет, и я стану такая, какая была раньше — веселая.
— И долго вы прибываете в этом пасмурном настроении?
— С прошлого лета. Для меня это большой период. Масса всего случилось, и у меня произошло переосмысление. С другой стороны, человек тоже взрослеет. Я все была 16-летняя, а сейчас мне уже 25 (смеется). И для других я в этом новом качестве и возрасте даже интереснее.
