Первый полнометражный фильм Сергея Илютина "Лето. Нулевые" — абсолютно личное, лирическое высказывание. Для дебюта выбор тем более отважный, что зрительская масса требует фильмов действия, а это прежде всего фильм настроения. Фильм-воспоминание об отрочестве, прошедшем в "нулевые".
Воскрешение вещного мира, еще недавно нас окружавшего и очень дорогого нашей памяти, но более не существующего. Воссоздание мироощущения человека на старте, когда все, что ждет его впереди, еще тонет в слепящем свете призрачного будущего.
Иными словами, 32-летний режиссер с первого фильма занялся не коммерцией, а искусством, — он снял "Мои университеты", браво! Широкие зрительские массы останутся не потревоженными, но кино обрело новый талант, умеющий слышать время. По крайней мере, свое, пережитое им самим и его соавтором сценаристом Кириллом Кузнецовым.
Все происходит в канун 2004 года в каком-то крошечном городке на берегах Волги (снято в Конаково Тверской области). Хотя выражение "все происходит" здесь неуместно: в таких русских селениях, как правило, не происходит ничего, — это их счастье и их беда. Взрослые заняты рутинными делами по хозяйству, подростки пытаются заполнить вакуум чем придется. От местной утлой дискотеки до спасенной от казни козы, к которой прикипел пятнадцатилетний Санька, пытаясь ее и покормить, и подоить. Играют в первые видеоигры на пузатых мониторах, мечтают о своей Play Station. Обсуждают Гюго (сопли!) и Стругацких (круто!). Подрабатывают ремонтом, батрачат, умело выколачивают долги из подрядчика, быстро осваивая искусство шантажа и учась быть "бизнесменами". Устраивают выпускной праздник на Пьяной поляне с "шариками желаний", предательски выдающими самое сокровенное… Насыщенная, однако, жизнь, из которой потом и протянутся нити в наше сегодня.
Картина состоит из нескольких новелл, ярких эпизодов вечного круговорота жизни: коза и первое зрелище появления на свет новой жизни, первая любовь, расставание и крушение иллюзий, разборки с цыганом Володей. Суровая наука быть человеком — не предавать свои принципы, не стучать, но и не сдаваться — самому бороться за любовь, за место под солнцем.
И, наконец, ослепительный свет первого чувства, которое испытывает герой к Светке, девочке заметно старше и опытнее Саньки, которая от всей этой застойной жизни рвется в Москву, в музыкальный колледж, к другой, полной событий судьбе. При том, что хороши, органичны и вызывают полное доверие все персонажи этой истории, актерское открытие фильма — эта центральная пара: Анастасия Цыбульская в роли Светки и, особенно, Тимофей Кочнев — Санька. Возможно, благодаря возрасту им удалось то, что не удается более взрослым актерам, — не играть своих персонажей, а реально стать ими.
Колоритны владелица козы деловитая тетя Саня у органичнейшей Ольги Лапшиной. Ближайший друг Стас у Ивана Федорова, подросток по прозвищу Вжик у Кирилла Доронина, цыган с замашками гопника Володюшка у Михаила Иванова, его строгая бабушка у Надежды Золотаревой из театра "Ромэн". Облаком трепетной нежности окутаны образы родителей — мамы у Анны Котовой, отца у Романа Маякина. Фильм фактурный, чувственный, автор хочет вернуть и передать нам те звуки, плеск тех волн, тот галдеж встревоженных птиц — операторское мастерство (Айрат Ямилов) и звуковой дизайн фильма (композитор Геннадий Медведев, звукорежиссеры Иван Гусаков и Гавриил Бирюлин) могли бы стать претендентами на "Нику".
Режиссура умная, предельно внимательная ко всему, что обеспечит правдивость поступков и чувств, точность в передаче эпохи. Жанр воспоминаний неизбежно окрашивает радужным флером решительно все, от дорогих сердцу людей до смертельных стычек, когда даже бандюган Володя не вызывает ненависти. И я давно не встречал в нашем торопливом кино такой скрупулезной работы с актерами, от опытных до дебютантов, демонстрирующих игру зрелую и осмысленную.
Широкие зрительские массы останутся не потревоженными, но кино обрело новый талант, умеющий слышать время.
Картины о подростках у нас традиционно нравоучительны, взгляд на это поколение растроганный и снисходительный. Новый фильм от всего этого совершенно свободен. Как любой взгляд на самих себя "тогда", он не лишен идеализации, но — с примесью горечи, потому что авторы, как и мы в зале, уже хорошо знают продолжение, полной грудью хлебнув пронизанного цинизмом воздуха десятых-двадцатых. Это продолжение, увиденное столь же личным, но честным взглядом, будем надеяться, мы еще увидим на экранах.
