Сквозь тюль кружев вишневого монастырского сада виднеется купол Покровской церкви. С утра — завтракать покупками с Бессарабского рынка: творожной запеканкой с изюмом и сметаной, в которой стоит ложка, домашней брынзой, оленьей бастурмой в гранатовом соку. Гулять по монастырю, пить святую воду из источника про целебные свойства которой «монахини сказывали…» Монахини сажают цветы и просят не фотографировать их. Киев. Светлый город, весь в цветах и храмах, никакой грязи и хамства на улицах. Стоишь на колокольне в Киево-Печерской Лавре, смотришь с высоты птичьего полета на золотые купола, …
Зимой заглядывать ему в глаза и спрашивать: "Поедем в Киев?" И получать ответ: "Обязательно поедем. Только когда там будут цвести каштаны".
И потом, когда все будут покупать горящие путевки в Турцию и на Кипр, уехать туда, где к твоему приезду готовятся расцветать каштаны, туда, где по Крещатику и Андреевскому ходили булгаковские герои, туда, куда так давно хотелось и наконец получилось. И неожиданно узнать, что и друзья твои едут именно туда, а те, кто не едут, вздохнут: "Завидуем…"
Москва. Киевский вокзал. Суета. Шум. Грязь. Ночь на колесах.
Рано утром в твой предкиевский сон ворвутся пограничники. Лучше ехать по загранпаспорту. Бывали случаи, когда штампы ставились прямо в российские паспорта, и они потом становились недействительными. И не потеряйте половинку от заполненной вами декларации. Иначе потом оштрафуют.
Киев. Скажите, а разве бывают такие чистые вокзалы? Скажите, а если театр начинается с вешалки, то город — с вокзала?
На перроне встречает Эдик Приступа из группы "Танок на майдане Конго". Он станет верным гидом на наш "акклиматизационный" период. Вечером Эдик уезжает на фестиваль "Таврийские игры" в Каховке. Почти все украинские команды там. Так что насладиться мелодичным украинским роком в киевских клубах не получится.
"Эх, — сокрушается Диля, — приехали бы на день раньше, послушали бы "Пятниzzу", они вчера у меня на кухне пиво пили. А у "Танка" будет концерт, когда вы уже уедете".
Впрочем, Эдик полностью возмещает нам музыкальный вакуум: наши прогулки по Киеву сопровождаются его пением. Дилю узнают на улицах и подбегают за автографом. "Танок" на Украине любят.
Такси с вокзала на Большую Житомирскую (2,5$). Такси тут видимо-невидимо. Удобнее и безопаснее им и пользоваться. Катают не по счетчику, а как договоришься. По центру — не больше 5 гривен (1$). С жильем в Киеве тоже все просто. Можно жить в гостинице (например, в "Славутиче" — номер от 70$), можно в частной гостинице (от 45$), а еще лучше — снимать квартиру. И дешевле, и выбор больше. Цены колеблются в зависимости от ремонта и месторасположения. Стартовая цена в центре составит не меньше 35$. Если ты бронируешь квартиру через интернет, придется заплатить агентству комиссионные в размере суточного проживания.
Хозяева квартир в Киеве радушные и гостеприимные. На столе в кухне будут лежать пакетики с чаем и кофе, в ванной — одноразовые шампуни и даже ватные палочки. Деньги вперед берут только за первые сутки, остальное — потом: "Вдруг передумаете". Если надо устроить друзей — будет обзвонено пол-Киева, и пока ты пьешь на длинном балконе только что сваренный кофе и любуешься на свечечки каштанов и виднеющийся купол Софийского, Захар Георгиевич, или Инна Михайловна, или Танечка обязательно подыщут тебе какой-нибудь вариант.
Огромная, светлая, с высокими потолками трёшка в Бехтеревском переулке у Покровского монастыря обойдется в 35$ в сутки. На окне — графин с красными тюльпанами. Из окна, сквозь тюль кружев вишневого монастырского сада, виднеется купол Покровской церкви. С утра — завтракать покупками с Бессарабского рынка: творожной запеканкой с изюмом и сметаной, в которой стоит ложка, домашней брынзой, оленьей бастурмой в гранатовом соку. Гулять по монастырю, пить святую воду из источника про целебные свойства которой "монахини сказывали…" Монахини сажают цветы и просят не фотографировать их.
Киев. Светлый город, весь в цветах и храмах, никакой грязи и хамства на улицах. Стоишь на колокольне в Киево-Печерской Лавре, смотришь с высоты птичьего полета на золотые купола, мосты, на цветущий розовый миндаль, и понимаешь, что город этот — святой.
У Софийского собора поет и играет на кобзе настоящий кобзарь Степан Щербак, в белой рубахе, седовласый и седоусый… "Ох, эти очи, очи девочи…"
— Продадите нам кассету?
— Девонька, у тебя улыбка такая, что тебе ее дарить надо.
У Михайловского лукаво щурятся семинаристы.
— Интересно, у них бывают пошлые мысли?
— Не знаю. Но на женщин они определенно смотрят.
В книжной кофейне "Бабуин" за одним столиком плетут одуванчиковые венки, за другим — раскладывает пленки вездесущий киевский фотограф Бен Ладен. В "Квартире Бабуин", что в конце Андреевского спуска, угощают ромашковым чаем.
Андреевский спуск, 13. Музей Булгакова — "Дом Турбиных". И только для нас по белым гипсовым, залитым синим и оранжевым светом, комнатам, где переходы из одной в другую осуществляются через шкаф с одеждой, проводит экскурсию директор музея — Анатолий Кончаковский, знавший лично первую жену Булгакова — Татьяну Николаевну Лаппу. Вот печь с израцами, на которой оставляли надписи Лариосик и Николенька Турбин, вот — оранжевый абажур лампы, про который Елена Васильевна говорила: "Никогда не сдергивайте абажур с лампы!" Книга "Кавказские письма" — переписка директора музея с Т.Н.Булгаковой. С надписью "Дорогой Яне на добрую память о Киеве и "Доме Турбинных". На добрую. А другой о Киеве не остаться не может.
Вечером ужинать в настоящей кибитке, покрытой шкурами, в провинциальном зале ресторана "Первак" сомом с овощами, пить перцовую горилку и закусывать разносолами. И знаменитый бесплатный спотыкач на прощание всем посетителям. Если хочется продолжения банкета, можно зайти в клуб "44", послушать джаз. Правда, это заведение на Крещатике по вывеске не найти. Это такая традиция у хозяина клуба — Эрика Айгнера, владельца целой сети баров и клубов, которого легко узнать — именно он снялся в роли пивовара Гюнтера Штольца в рекламе "Золотой бочки". Ему же принадлежит и пивбар "Орех", где арахисовые скорлупки все кидают на пол.
На следующий день уехать на целый день в музей украинской деревни Пирогово под открытым небом. На 200 тыс. гектаров — белые мазанки со светлыми горницами, плетни, ярмарки, ветряные мельницы. В каждой мазанке — мини-музей. На хуторе "Шинок" в вишневом саду пить настоящий самогон из графина, в котором плавает красный перчик, закусывать салом с черным хлебом и чесноком, жареными в сметане карасями. Слушать украинские народные песни в исполнении казака Богдана в красных шелковых шароварах, с настоящей шашкой, длинными усами и чубом. Разливается по всему хутору гармонь.
Вечером зайти в магазин за "Киевским" тортом к чаю. Но покупать его отговорят сами киевляне: "Он тяжелый очень". Тогда дайте сиреневую фрезию. Уезжая, мы оставляем ее на окне с видом на вишневый сад. Рядом с красными тюльпанами в стеклянном графине. "Посуду не мойте, примета плохая, — просит хозяйка, — мне нужно, чтобы люди ко мне возвращались". Не моем — обязательно вернемся!
Впереди Крым. Самолет АН-сколько-то, билеты со скидкой за 35 долларов по старым студенческим, час тарахтящего лету — и ты в Симферополе. А через час езды на такси уже в Коктебеле.
Поселиться в Коктебеле можно где угодно и в каких угодно условиях. Хочешь — в палатке на берегу моря, а хочешь — в частной гостинице с бассейном во дворе. Разброс цен от 2$ до 50$ в зависимости от близости к набережной, условий и, конечно, сезона.
Еще вчера в Коктебеле было жарко, и был открыт купальный сезон. Сегодня ветрено. А завтра будет дождь. Но когда укрывшись клетчатым пледом и вдыхая туман с моря, пьешь кофе с молоком в плетеном кресле на берегу моря, дождь кажется органичным дополнением к этой картине.
Вечером коктебельцы собираются в "Богеме". Сюда приходят за атмосферой. Здесь курят сигары и пьют коньяк. Здесь живут попугай и хомяк Вася. Здесь, если очень повезет, можно встретить БГ. Здесь играют на гитарах и рояле известные барды, и Ира — хозяйка "Богемы" и бывшая смотрительница Дома Волошиных, с маленькими татушками на шее и шиколотке — сама заваривает и приносит ароматный чай.
А еще можно прогуливаться по набережной и неожиданно встречать людей, с которыми вовсе не договаривался встречаться в этом маленьком крымском поселке. Покупать на причале пакетик мелких, как тыквенные семечки, черноморских креветок, палочки с нанизанными копчеными мидиями и рапанами, грызть их на крупной береговой гальке, наблюдая за полетом парапланов с горы Клементьева.
Проплывать на лодке сквозь арку Золотых ворот. Замирать, увидев ревущий грот — вход в подземное царство Аид. О нем некогда писал Волошин, чей профиль взирает на Коктебель с одноименной горы. Правда, кому-то видятся вовсе не волошинские густые брови и борода, а обнаженная женщина, поднявшая вверх руки… Наверняка именно она виделась и самому Волошину, огромные голубые окна домика которого гармонируют с нежно-розовым цветением кустарника. И в дождливый день слушать мерный рассказ экскурсовода о том, что именно этот найденный Волошиным осколок древнего корабля вдохновил Мандельштама на "Бессонница. Гомер. Тугие паруса…" А псевдоним поэтессы серебряного века Черубины де Габриак, из-за которой стрелялись на дуэли Волошин и Гумилев, был придуман Максимилианом: ведь именно так — габриаки — он называл найденные им корни причудливых форм. И бесконечно удивляться висящей на стене картине мексиканца Диего Ривера, мужа Фриды Кало. Он-то тут как оказался? Впрочем, чему удивляться, если за год в домике Волошина останавливалось больше 200 гостей?
И карабкаясь по заповедному Карадагу, покрываться темным крымским загаром. И слушать легенды о Генуэзской крепости в Судаке. И взбираться царской тропой в Новом свете, и любоваться на грот Шаляпина и винные воронцовские погреба. Щупать глазами и руками скалы, на которых снимались "Пираты 20 века" и "Человек-Амфибия". И заслышав сверху писк летучих мышей, втягивать голову в плечи в сквозном гроте Ихтиандра. А потом лакомиться домашней пахлавой на набережной Нового Света…
А вернувшись в Москву, пить карадагский чай, собранный на заповедных горных лугах, и вспоминать крупнозвездное южное небо…
