Скучать не приходится.
Меня зовут Алексей. 1 сентября 2021 года я улетел из России в Германию на волонтерство. Волонтерить в Германии я должен 11 месяцев, то есть до 31 июля 2022.
О том, как выбирал организацию, получал визу, летел и как прожил первые 15 дней, я уже писал в первой статье о волонтерстве. Там много важных советов и нюансов, прочитайте обязательно.
Сегодня 4 февраля 2022 года. Я начинаю писать эту статью и обобщать все то, что произошло за последние 5 месяцев. Поехали!
Первая прививка от ковида
В России я от ковида не прививался. Потому что:
- Боялся.
- Не доверял.
- Знал, что скоро полечу в другую страну.
- Знал, что Германия не признает Спутник.
Когда приехал в свою организацию, сказал шефу, что хочу привиться. Не столько из-за страха перед ковидом, сколько из-за удобства. Без прививки надо постоянно себя тестить и всем показывать результаты теста + много ограничений на выездные мероприятия, походы в кафе, рестораны и пр. Осенью эти ограничения уже были жесткими, к февралю стали еще жестче.
Шеф куда-то там позвонил, мне назначили термин в местной больнице в Герсхайме. Термин – то есть «встреча», по-нашему «запись на прием».
Я нервничал капец как. Не столько из-за того, что из-за прививки будет температура или разные другие последствия, сколько из-за немецкого языка. Я поначалу очень плохо понимал немецкий на слух (да и сейчас еще носителей языка понимаю не очень) и думал: «Вот как я буду говорить с врачом? Она же мне будет там объяснять что-то, вопросы задавать, а я не понимаю ни слова».
Термин был назначен на 6 октября.
Мой шеф поехал в больницу вместе со мной. Сказал: «Я буду ждать в регистратуре». С чего это вдруг? С того, что когда он первый раз прививался, он потерял сознание. И решил сопровождать меня на случай, если произойдет что-то подобное.
Ну вот. Сидим мы в регистратуре, ждем. Меня вызывают. Ведут в маленький кабинет. Там пахнет лекарствами, все белое, стоят аппараты какие-то. Мне и так было не по себе, а в этой обстановке вообще поплохело – думал, как бы не упасть тут без сознания еще до самой прививки.
Заходит врач. Женщина. Берет мои документы.
– Морозов?
– Да.
– У меня племянница Морозова.
– ЧТО??????? … Вы из России??????
– Да, из Кирова. Давайте я вам тогда на русском все объясню.
И она все объяснила на русском. Спросила, есть ли у меня аллергии на лекарства, как вообще прививки переношу. Сказала, что если будет температура – аспирин не принимать, принимать парацетамол. Если будут боли в области сердца – по возможности прийти сразу к ним или вызвать скорую. Предупредила, что обычно бывает состояние такое – типа «выключили», сил нет вообще, ничего не хочется.
Сделала прививку. Выдала мне маленькую желтенькую книжечку, где было отмечено, что я привился шестого октября. Велела подождать 15 минут в регистратуре на случай, если будет аллергическая реакция.
Я ее спросил: «Скажите, а если вот я вдруг заболею – мне можно на прием записываться к вам? Ну, потому что вы говорите по-русски?» – «Да, можно. Звоните в регистратуру, называете мою фамилию, вас ко мне запишут» – написала мне на листке свою фамилию. «Я работаю одну неделю в первую смену – с 8 до 12, другую неделю – во вторую – с 14 до 18. Ну все, будьте здоровы».
И ушла к другому пациенту. Я был в шоке просто. Поверить не мог.
Мы с шефом посидели 15 минут в регистратуре и поехали назад.
Температуры после первой прививки у меня не было вообще, чувствовал я себя великолепно, рука только болела пару дней.
Следующая прививка была назначена на 17 ноября.
Первый курс немецкого
Как волонтер от Европейского корпуса солидарности, я имею право на 2 курса немецкого языка.
Моя организация предложила мне записаться на курс немецкого в Хомбурге. «Курс» – это название, конечно, условное, там всего по одному занятию в неделю.
Надо было выбирать уровень: А1, А2 или B1. Я начал изучать немецкий язык в марте 2021 года, то есть учил его 8 месяцев. В России я никакие курсы не посещал, учил сам с использованием всего того, что было в интернете.
Я спросил шефа: «Какой у меня уровень? A1?» Он говорит: «Нет, я думаю, А2-B1». Я решил, что буду изучать B1.
На первое занятие в Хомбург меня отвез шеф. Я раньше никогда не ездил на немецких автобусах, понятия не имел, где какая остановка и где вообще школа. Шеф мне все показал, объяснил, что из Герсхайма мне надо ехать до Homburg Hauptbahnhof – то есть до конечной остановки в Хомбурге, а в Герсхайме сходить на Gersheim Busbahnhof.
Я пришел на урок. Кроме меня пришли еще 6 человек и преподаватель. Нам раздали тесты на уровень языка.
Тесты были «kreuzung» – то есть надо было крестиком отмечать один правильный ответ из 3-4 возможных.
Всего в тесте было 40 вопросов. Практически все – на грамматику. Знания лексики проверялись ну просто по минимуму. Хотя, может, мне показалось.
Я правильно ответил на 37 вопросов из 40. Сам удивился.
На тест ушло почти все урочное время. Плюс, мы делали schnell-test на ковид, заполняли разные формуляры.
После занятия я спросил преподавателя, могу ли я изучать не B1, а B2. Она сказала: «Я вам вышлю ссылку еще на один тест, вы его пройдете, тогда решим».
В итоге она выслала мне три разных теста. В первом я правильно ответил примерно на 90 % вопросов, во втором – на 75 %, в третьем – на 50 %.
Преподаватель написала, что мой уровень – B1.1. И что я могу изучать B2.
В результате со следующей недели я начал посещать занятия на курсе B2. Занимались мы один раз в неделю, полтора часа, по вторникам в 17.00. С одной стороны, вот эти полтора часа в неделю – это вообще ничто, но с другой, очевидные плюсы для меня все-таки были:
- Я не должен был оплачивать этот курс, его оплачивала моя организация.
- Учить немецкий в группе всегда интереснее, чем наедине с компьютером или с учебником.
- Я начал прокачивать говорение и письмо, потому что до этого только учил слова, читал и слушал аудиозаписи.
- Меня отпускали пораньше с работы, потому что до Хомбурга из Герсхайма на автобусе надо ехать час.
Поначалу на курсе я себя чувствовал очень зажатым. Преподаватель говорила медленно, но даже в ее речи я иногда не все понимал.
Постепенно, когда прошло несколько занятий, я обнаружил следующее:
- Я понимаю уже практически все, что говорит преподаватель, и что говорят другие ученики.
- Другие ученики – это «ученики», а не «спецы» и не «нейтив-спикеры». Они, оказываются, тоже не идеально знают язык. Более того, некоторые грамматические правила, которые я как-то легко усваивал, им давались тяжело.
К концу курса я чувствовал себя абсолютно раскованно, свободно болтал и с учителем, и с учениками. Среди учеников были:
- Женщина из Украины, которая уже несколько лет живет в Германии.
- Девушка из Англии, которая три месяца назад переехала в Германию со своей семьей.
- Мужчина из Турции, который работает вроде программистом в Хомбурге.
- Девушка из Индонезии, которая приехала тоже по волонтерской программе, но какой-то другой, не ESK.
На курсе мне особенно понравилась методика работы со словами. Когда встречалось незнакомое слово, преподаватель объясняла его с помощью других немецких слов. Или предлагала тем, кто уже это слово знает, самостоятельно подобрать понятное определение для остальных.
Еще понравился такой метод работы с текстом. Мы читали текст, а потом надо было его закрыть и рассказать обо всем том, что осталось в голове.
Мне кажется, это супер-классное упражнение, которое помогает и новые слова сразу включать в речь, и более осознанно подходить к чтению (потому что знаешь, что потом придется пересказывать), и просто как-то ускоряет освоение языка.
Занятия курса я посещал исправно, никогда не пропускал и всегда получал от них удовольствие.
Как я ездил на автобусах
Когда мой карантин закончился и начались рабочие будни, моя организация выдала мне специальную карточку для проезда. Она позволяет бесплатно ездить на всех видах транспорта в пределах земли СААР. Это значит, что:
- Я могу ездить на автобусах МЕЖДУ городами Саара.
- Я могу ездить на автобусах и «штрассенбанах» В городах Саара, например, в том же Хомбурге или Саарбрюкене.
- Я могу бесплатно ездить на поездах, но только внутри земли Саар. То есть в Берлин, например, я поехать не могу, потому что это уже другая земля и надо платить.
- Я НЕ имею права брать с собой спутников. В некоторых картах такая возможность предусмотрена за дополнительную плату, но не в моей.
- Я могу брать с собой собаку (у меня ее нет и не было, но все же).
Теперь интересный момент. Вот все всегда говорят, что Германия – это страна «порядка», где все действительно упорядочено, четко и ясно.
Наверное, это касается всех сфер жизни в Германии, но не транспорта. Потому что:
- Ни один водитель автобуса не знает точно, какие права мне дает моя карточка. Поэтому я пару раз ездил на автобусе вместе с другом и никто из водителей против не был. Мы заходили, я говорил: «Это мой спутник», водитель говорил: «Окей». Если бы зашли контролеры – другу, конечно, пришлось бы платить 60 евро штрафа, но мы ни разу не попадались. И об этом риске я сам его предупредил, так что его проблемы.
- Поезда постоянно опаздывают. Вот постоянно. Пять минут, десять, пятнадцать, тридцать. А бывает еще так, что они не едут вообще. Стоишь на платформе, ждешь – одна задержка, вторая, третья, а потом на табло высвечивается радостная новость – поезда отменен. И как хочешь, так и добирайся до своего Герсхайма. Причем задержки бывают по объективным причинам, а бывают из-за того, что достопочтенным поездоводителям что-то там не нравится, они начинают все разом бастовать и приезжают с намеренными опозданиями на 5-10 минут.
- Автобусы опаздывают тоже. Иногда на пару минут, что некритично, а иногда минут на 10, что уже заставляет сильно весьма понервничать. И когда мне надо было ехать на семинар в Бонн и автобус из Герсхайма опоздал на 10 минут, я понервничал очень и очень сильно.
Вот вы сейчас читаете и думаете: «Ну опоздал поезд на 10 минут, ну и что? Подумаешь…» Не подумаешь. В Германии мне постоянно приходится ездить с пересадками. Например, чтобы из Хомбурга на поезде приехать в любой другой город – например, в Бонн, Хамбург или в Берлин, приходится обязательно делать пересадку в Маннхайме и, как правило, еще где-нибудь. Иногда на пересадку есть 20 минут, а иногда – всего 8. И вот представьте, если задержка 5 минут – остается 3 минуты на то, чтобы:
- выйти из поезда;
- бегом со всеми сумками, рюкзаками, чемоданами и прочим спуститься в переход;
- расталкивая толпу со словами «Entschuldigung, bitte!», добежать до нужной лестницы;
- бегом со всеми сумками, рюкзаками, чемоданами и прочим подняться из перехода к путям;
- вбежать в поезд.
А если не успел? Тогда все, поезд ушел (в прямом смысле этой фразы), ждешь полчаса, час или два другой. А если поезд дальнего следования и ты в нем место зарезервировал? Никого не волнует.
Gott sei Dank, я пока ни одного поезда из-за вот этих немецких «фершпетунгов» (опозданий) не пропускал, судьба мне благоволила.
Много ли я езжу
Да нет, не особо. В Хомбург на курс, в Саарбрюкен к нотариусу (об этом в отдельной статье), в Блискастель – вот, пожалуй, и все. Ну как-то вот неинтересно мне ездить просто так.
Хотя, весна близко, лето тоже – успею еще поездить.
Семинар для волонтеров
У волонтеров от ESK запланировано два семинара в течение волонтерского периода. Первый семинар у меня был в ноябре в Борнхайме, второй запланирован на начало марта в Хамбурге.
У француженки, которая работала волонтером вместе со мной, оба семинара проходили в режиме онлайн, потому что корона свирепствовала как никогда. Когда пришло время моего семинара, пандемия пошла чуть-чуть на спад, а вселенская тьма еще не породила отчаяние под именем «омикрон». Поэтому первый семинар у меня состоялся в «живом» формате, я неделю жил в Jugendacademie в Борнхайме.
Это было очень и очень хорошо, потому что онлайн-семинары – это, как правило, очень и очень нудно.
Путешествие в Борнхайм было просто восхитительным. Нужно было сначала ехать на поезде из Хомбурга в Бонн и, наверное, со второй трети пути я смотрел в окно не отрываясь: горы, замки, баржи, дома, которые выглядят совсем не так, как в Сааре. В общем, совсем другая Германия.
Я загружу несколько фотографий ниже, оформлю их в виде галереи – полистаете, если захотите.
В Борнхайме я жил семь дней. Приехал я туда в числе первых, поэтому сумел занять одиночную комнату. Насколько я помню, «одиночных» комнат было восемь или около того, все остальные – для двух человек.
Удивительно и прекрасно было еще то, что туалет и ванная у меня находились прямо в комнате, не надо было идти в отдельное помещение. В общем, жил я эти семь дней как в Аэроотеле «Домодедово» в Москве. Даже еще лучше, потому что самолеты не летали и не тревожили мой сон.
О чем я думал, когда ехал на семинар? О том же, о чем и всегда: «Как я буду говорить там с другими волонтерами, вдруг они все уже профи в немецком, а я еще нет?»
Приезжаю, выясняется следующее. В одной группе со мной 17 человек. Из них 7 – русские + одна девушка из Украины. Итого вместе со мной 9 русскоговорящих людей – 52 % от общего числа. Остальные – испанцы (человека три или четыре вроде), греки, бельгийцы.
И в общем, среди русских было немало тех, кто не только почти не знал немецкий, но и английским владел не особо.
И что вы думаете? Когда к нам приехала представитель ESK, было решено, что она будет говорить только на английском, а мы (среди нас было два профессиональных переводчика и специалист по международным отношениям) будем для наших сестер/братьев переводить на русский.
Я думал, что когда мы будем общаться друг с другом в свободное время (вечером, например), то будет очень много немецкого и чуть-чуть английского. А вышло так, что был повсюду русский, к нему примешивался английский, к английскому еще испанский, к испанскому каталонский, ну и мелькал там немецкий.
Вообще, универсальным языком на этом семинаре был английский, а не немецкий, потому что многие волонтеры плохо говорили по-немецки. Для меня это было не очень хорошо, потому что:
- Я планировал на семинаре дополнительно подтянуть немецкий.
- Из-за того, что я восемь месяцев в России учил только немецкий, а в организации своей говорил тоже исключительно на немецком языке, я разучился говорить по-английски. Я все понимал, я мог читать на английском, но когда пытался что-то сказать – у меня автоматически подставлялись немецкие слова.
Когда у нас проходили семинарские занятия, сложностей с пониманием не было вообще, ибо:
- Ведущие семинара говорили очень четко и адаптированно, в умеренном темпе.
- Они говорили исключительно на Hoch Deutsch, никаких диалектов не было (не то что у нас в Саарланде).
- Каждый, кто говорил, должен был сначала выразить свою мысль на немецком языке, а потом перевести на английский. Некоторые с этим не справлялись, потому что кто-то очень плохо знал немецкий, а у кого-то были проблемы с английским (как у меня, к стыду моему).
Теперь по поводу самого семинара. Все пересказывать не буду, только то, что запомнилось.
Мопс
Этот мопс был просто бесподобен.
Мы с волонтерами пошли гулять и решили сфотографироваться на фоне пруда. Мимо как раз проходила женщина, которая выгуливала мопса. Я попросил ее нас сфотографировать.
Ну а пока там все выстраивались/собирались/готовились, я гладил мопса.
Пинг-понг и бильярд
Ох, Mensch, я играл в пинг-понг с испанцем каждый вечер и еще в перерывах между занятиями. И после обеда тоже. Мы старались побыстрее поесть и шли играть.
Кроме пинг-понга мы играли в бильярд. Я раньше в него вообще не играл, и испанец мне объяснял, как и что. Было здорово.
Энерджайзеры
С этого начинался каждый день. Иногда мы проводили энерджайзеры даже после пауз в середине дня. Некоторые энерджайзеры предлагали ведущие, но большую часть – мы сами.
Самый простой пример энерджайзера – когда ставятся стулья, количество которых на один меньше, чем количество участников. Участники ходят вокруг, потом по команде нужно успеть сесть на свободный стул. Тот, кто остался без стула, выбывает.
Вот, разные такие штуки. Я обратил внимание на то, что они не просто позволяют «зарядиться энергией», но и очень сплачивают нас как группу.
Встреча с представителем ESK (+ информация по страховке)
К нам приезжала Марта Курек – представитель ESK. Сначала она полтора часа отвечала на анонимные вопросы, а потом проводила индивидуальные консультации с теми, кто хотел о чем-то спросить.
Из всего, что было сказано, мне кажется самой важной информация по страховке, вот она.
Страховка платит деньги тогда, когда есть боль. Нет боли – никто не заплатит.
Пример 1
Когда-то эта женщина из ESK сама была волонтером и у нее заболел зуб мудрости. Зуб нужно было удалить. Ей его удалили, а на место удаленного поставили новый. Страховка заплатила деньги только за удаление зуба. Ибо: «У вас не было боли после удаления зуба. Этот зуб находится далеко, его никто не видит, почему мы вам должны платить за то, что вы решили поставить себе новый зуб?»
Пример 2
Волонтер почувствовал себя «слабым». Ну вот слабость почувствовал ни с того ни с сего. Вызвал скорую. Скорая приехала, сказала: «У вас все в порядке» – и уехала.
Пришел счет за вызов скорой. Волонтер отправляет этот счет в страховку. Страховка говорит: «Почему мы должны оплачивать? У вас ничего не было, боли никакой не было. Слабость – не повод вызывать скорую».
Еще один момент. Волонтеры, которые едут в Германию не из Евросоюза, имеют частную страховку, а не государственную. Это означает, что мы лечимся, потом нам больница присылает счет, мы его оплачиваем. Сами. И только потом этот оплаченный счет мы отсылаем в страховую компанию, они переводят деньги нам на банковскую карту.
Экскурсия в Кёльн
Когда я поехал на семинар, я был привит только один раз. Как и большинство русских. Вернее, некоторые русские были привиты Спутником, но это тут все равно что не быть привитым.
За день до экскурсии в Кельн нас (неполноценно привитых) зарегистрировали на тест. Большинство остальных участников семинара уже были привиты, поэтому они себя просто сами протестили, тест был у всех негативный.
На следующей день мы поехали в Кельн. По прибытии разделились на две группы – те, кого надо тестить, сошли с одним из ведущих чуть раньше, остальные проехали еще несколько остановок.
Итак, пошли мы в тест-центр.
Этот тест я буду помнить всю свою жизнь и видеть в кошмарных снах еще не одну ночь. Я привык к тому, что в России (да и в моей организации) (да и вообще во всех прочих тест-центрах) тест делали «по человечески». То есть… ну, не буду в деталях пересказывать, вы знаете, как это все происходит.
А тут…
Все в целом было точно так же, но в Кельнском тест-центре вот эту штуку пластиковую вам (не говоря ни слова и предполагая, что вы все знаете и ко всему готовы) просовывают не просто в нос, а в носоглотку до конца и еще там поворачивают.
Самая жуткая жуть.
Короче, сделали мы эти тесты, еле-живые вышли оттуда.
У нас оставалось время, поэтому мы решили пойти к Кельнскому собору и ждать там остальных. Я не очень понимаю, куда поехали остальные и почему в итоге мы ждали их, а не они нас. Но не суть.
Собор.
Нет, он заслуживает своего заголовка.
Собор в Кёльне
Я видел этот собор на фотографиях много раз. Но когда подошел к нему, когда поднял глаза, когда увидел все эти скульптуры, эти своды, все эти заостренные готические шпили – я не мог отвести взгляд. Мы хотелось стоять и смотреть, смотреть, смотреть не отрываясь. Хотелось всмотреться в каждую деталь, впитать ее в себя.
Фотографии этого всего не передают, конечно. Вообще ничего не передают. Но тем не менее гружу их, посмотрите.
После собора мы пошли в другое здание. Оно вызывает уже совершенно другие чувства.
Тюрьма Гестапо
Мы посетили здание, в котором ранее находилась тюрьма Гестапо. Примечателен тот факт, что 98 % Кёльна было разрушено в ходе бомбардировок, а в это здание не попала ни одна бомба.
Мы прошлись по всем коридорам и заглянули во все комнаты. Экскурсовод рассказывала, как работало гестапо, в каких условиях содержали заключенных, где совершались пытки, а где – повешения.
На одной из стен я увидел надпись – заключенный нацарапал: «Когда никто не думает о тебе – о тебе думает твоя мама».
«Когда никто не думает о тебе – о тебе думает твоя мама»
Больше всего меня поразили надписи на русском языке.
В одной из комнат висят наушники – в них можно послушать интервью с бывшими заключенными тюрьмы, которые смогли выжить и вышли на свободу.
Еще несколько фотографий:
Общение с другими волонтерами
На семинаре я пообщался с волонтерами из разных стран и организаций. И сделал следующие выводы:
- Я живу восхитительно. Потому что я живу в доме и без соседей, а они живут в квартирах, которые делят с соседями. И с соседями далеко не всегда все складывается хорошо.
- Я работаю не так много, как некоторые.
- У меня безграничный интернет, а у некоторых только 10 Гб в месяц, которые они тратят в первую же неделю каждого месяца.
Среди волонтеров была девушка, которая в своей организации работала очень много (ей нужно было ухаживать за людьми с синдромом Дауна). Она попыталась решить проблему с нагрузкой, пообщалась с представителем ESK – не помогло. Она уволилась. Прямо во время семинара – написала письмо в свою организацию, сказала: «Я хотела бы досрочно завершить свой волонтерский проект» – ей сказали: «Хорошо».
Был парень из России, который говорил, что поехать за рубеж, в Германию – это была его мечта. Он мечтал об этом с самого раннего детства. И вот сейчас он приехал – и разочаровался. Он сказал: «Я пока не вижу здесь ничего, ради чего стоило бы оставаться. Я, конечно, свой проект доведу до конца, потому что другой возможности вот так поехать в Германию у меня не будет, но оставаться тут не хочу».
Так что вот. Не у всех все было гладко, не все были в восторге. И когда я ехал в поезде назад в Герсхайм, я вспомнил все то, что было в течение последних пяти месяцев и подумал: «Вот если бы сейчас я был в России и решал, ехать в Spohns Haus или не ехать – что бы я выбрал?»
Ответ был однозначный: «Ехать».
Я поехал бы. За вот эти пять месяцев я не разочаровался ни в чем. Я счастлив от того, что я здесь, что я могу здесь жить, работать, общаться с теми людьми, которые меня окружают.
Чем я занимался последние 6 месяцев
Надо было с этого начать, по идее.
Опять никакой логики в тексте.
Но не суть.
Wald-программа
Значит, для начала скажу вот о чем. У нас в школе есть так называемая Wald-программа. Это когда дети с педагогами идут в лес и что-то там изучают. Я лично с педагогами в лес еще ни разу не ходил, потому что ходили девушки – волонтер из Германии и из Франции. Но весна близко, весной буду ходить я, потому что волонтер из Франции уехала. Напишу про вальд-программу, соответственно, позже.
Но. Косвенно я в этой программе участие все же принимал. Потому что когда детки идут в лес и учатся, чего они ждут в половине первого дня?
Обеда.
Именно так.
Мы с поварихой в 12 часов грузили в машину суп, хлеб, сыры разных видов, чай, десерты разные, брали с собой перчатки, салфетки, воду для питья, воду для мытья рук, дезинфицирующие средства, подносы, тазы для посуды, ведра для ложек, вилок и ножей – и с этим всем ехали в лес.
В лесу была каким-то хорошим человеком построена веранда, мы на этой веранде все раскладывали и ждали прихода оголодавших деток. Детки приходили, поглощали все привезенное и уходили опять в лес. А мы с поварихой собирали перчатки, салфетки, остатки дезинфицирующих средств, подносы, тазы, ведра с ложками и вилками – и с этим всем возвращались на кухню.
И все мыли.
Кофе
Где-то с декабря все мои будние дни стали начинаться одинаково. Я шел на кухню и варил кофе в кофеварке.
А потом относил сваренное шефу и его коллегам в бюро.
Работа с документами
Зимой у нас групп из-за короны не было вообще. По идее, должны были проводиться разные семинары, должен был быть проведен Weihnachts-projekt – когда приезжают люди из Германии, Польши и Украины и в течение семи дней готовят разные рождественские вкусности. Но даже этот проект был отменен, ибо омикрон уже начал свирепствовать вовсю.
В зимнее время я работал только с понедельника по четверг, потому что в пятницу мой шеф не работал, а у секретаря (как правило) не было для меня никаких поручений.
В будние дни, в основном, я работал с документами.
Документы надо было копировать, сканировать, куда-то отсылать, раскладывать по разным папкам, проверять, сортировать. Вот я эту работу и делал, попивая параллельно мною же сваренный кофе.
Apfelmus
У нас есть свой небольшой сад. В саду растет яблоня. С яблони падают яблоки.
Периодически я должен был идти в этот вот наш садик, брать тачку и собирать в нее все упавшие яблоки. Потом полусгнившие или полностью сгнившие относить на компостную кучу, а уцелевшие – на кухню.
Этим, однако, все не заканчивалось. На кухне яблоки надо было мыть.
А потом – или на время убирать в холодильник (в ведро с надписью «Gewaschen» – «вымыто»), или чистить, резать на кусочки и перемалывать, создавая волшебно-восхитительно-бесподобно вкусный Apfelmus.
Цветы
До декабря моя жизнь была безумно прекрасной. Потому что все цветы поливала волонтер из Франции. Но в конце ноября она уехала.
И цветы пришлось поливать мне.
К счастью, их не особо много и весь полив занимает буквально минут 20.
Летом надо еще поливать цветы на улице, но осенью и зимой холодно + постоянно идет дождь. Так что все уличное живет само по себе и как оно там выживает – не мое дело.
Тетради
Как-то раз надо было сделать рабочие тетради для учеников. Одна из учителей подготовила распечатки, а моя задача была – придать им достойный вид.
Наполнение холодильника
Мне нужно было следить за тем, чтобы холодильник всегда был полон. Чтобы в нем всегда были разные типы лимонадов, газированная вода и другие напитки.
Воск
У нас в садике стоят четыре улья. Два из них были уничтожены каким-то мелким насекомым, которого мы вовремя не вытравили. Все то, что осталось в ульях, было решено переработать на воск.
Это было весьма непросто. Потому что сначала надо было все повыскабливать.
Потом начать переработку вот в таком аппарате, который работает чудовищно медленно.
Потом оставить все остывать.
Параллельно с этим отмыть семь ведер, ножи и скребки.
А потом сделать переплавку еще раз. И получить вот это.
И вот это.
Рождественские открытки
К Рождеству я должен был подготовить 55 открыток. Все 15 волонтеров, которые были до меня, рисовали эти открытки своими руками.
Но я, первый волонтер из Российской Федерации, решил себя не перетруждать, и все сделать на компьютере. К тому же моя коллега (волонтер из Германии) болела, а в одиночку нарисовать 55 открыток – это придется костьми полечь.
Результат:
Скамейка
Мы решили сами сделать скамейку. Мое участие в ее изготовлении сводилось только к отпиливанию всякого разного лишнего с помощью электрического лобзика.
По независящим от меня причинам, скамейка так и не была закончена. Все отпиленное ожидает своего часа и заказанных шурупов, которые так пока и не были доставлены.
Сжигание бумаги
В процессе работы с документами было обнаружено очень много лишних или уже устаревших документов. И можно было бы их просто выбросить, но возникла проблема. На документах были персональные данные.
И поначалу мне приходилось включать вот такое устройство и каждый листик с персональными данными в нем перемалывать на мелкие-мелкие кусочки.
Но когда очередная куча бумаги стала вот такой:
– я ее просто в охапку взял, вынес на улицу и сжег. А происходило это сжигание следующим образом:
Книги
У нас на третьем этаже стояло четыре шкафа с книгами. Где-то в ноябре четвертый шкаф обвалился, шкафов осталось три.
В январе начались ремонтные работы на третьем этаже, пришлось перетаскивать все книжки на второй этаж. Чем я, собственно, и занимался.
После перетаскивания книжек я перетащил полки. Хаусмайстер собрал из них заново шкафы, я сложил в них книжки. Порядок был восстановлен.
Моцарелла
Обычно я сам на кухне никогда ничего не готовлю. Но как-то раз у нас была большая загруженность, нужно было не только приготовить еду, но и принести ее в Speisesaal, накрыть на столы и пр. В этой связи повар поручила мне самостоятельно делать моцареллу. Что я и сделал:
Моя моцарелла с помидорками, базиликом и специями
Вообще, моцарелла – это название сыра. Но в нашем шпонсхаусовском лексиконе под этим словом понимается особая форма подачи этого сыра – то есть вот такими кусочками, с нарезанными помидорами, базиликом и специями.
Моцареллой, естественно, дело не ограничилось, я нарезал еще отдельно перец, огурцы и помидоры, разложил это все в относительном порядке и повез в Speisesaal.
Нарезанные перец, помидоры и огурцы
Стулья
В связи со всеми этими ковидными ограничениями приходилось постоянно расставлять стулья. Или переносить их из одной комнаты в другую. Или, что еще хуже, таскать с одного этажа на другой.
Хаусмайстер
Хаусмайстер – это человек, который следит практически за всем в доме. Чтобы лампочки горели, вода текла, краны не капали, петли не скрипели и пр.
Периодически я помогаю хаусмайстеру. Например, на прошлой неделе мы таскали матрасы из одного здания в другое. Осенью я сгребал листву в специальный контейнер, а он этот контейнер отвозил на переработку.
А где-то в конце января мы вдвоем вычищали листву из водостока.
Какая у нас погода
Я на термометр почти никогда не смотрю, поэтому не знаю, сколько именно в градусах.
Но.
Снега не было ни разу. Точнее, он был, шел днем, но уже таял к вечеру.
Это очень и очень хорошо, потому что чистка снега входит в мои обязанности и чистить его надо до того, как приезжает начальство, то есть начинать надо было бы в 7.30 утра. Провидение мне благоволило, чистить ничего не приходилось.
Зимой и весной очень часто шел дождь. Иногда просто моросил, а иногда прямо ливень был. Иногда утром было безоблачное небо, а часам к 16.00 все заволакивало серостью и начинало лить вовсю.
По кому я скучаю
По вот этому лабрадору по кличке Мерлин.
Лабрадор Мерлин
С этим лабрадором я познакомился, когда был в гостях у заместителя своего шефа. Прекраснейший пес, уже, впрочем, почтенного возраста, ему 12 лет.
Что меня больше всего радовало
Велосипед.
И велосипедная дорожка.
Раньше на месте этой велосипедной дорожки была железная дорога. Потом она прекратила свое существование, ее закатали асфальтом и превратили в прекраснейший велосипедный путь от Хомбурга до французской границы и еще дальше.
Велосипед мне выдали где-то в конце сентября. К вопросу о погоде – я катался на велосипеде и осенью, и зимой, и весной. Когда был ливневый дождь, приходилось, конечно, сидеть дома, когда было очень холодно – тоже, но, в целом, велосипедным спортом здесь люди занимаются без особых длительных перерывов.
Про ремонт велосипеда
В Герсхайме нет шиномонтажа. И даже просто продырявленное колесо заклеить негде.
Я спросил шефа: «Вот если я проколю колесо – что делать?» Он сказал: «Ну, смотри, у нас в гараже стоит 30 велосипедов. Проколешь колесо на одном – берешь другой. Так пока не проколешь все 30».
«А что потом?»
«Потом мы их все возьмем и повезем на ремонт. Так что катайся в свое удовольствие».
Меня это весьма порадовало. Сейчас уже конец февраля, колеса на своем велосипеде я пока не прокалывал ни разу.
Если погода позволяет, если нет курса по немецкому языку или еще чего-нибудь, я стараюсь 1-2 часа ездить каждый день. Ибо после всей вот этой сидячей работы с документами хочется развеяться, надышаться воздухом и пр.
Ниже размещу фото.
Природа в Сааре безумно красивая. И во многом напоминает Россию.
Что было занимательного
Буквально пара моментов.
Ремонтники
Несколько недель подряд пять человек в рабочей одежде ремонтировали потолок на втором этаже.
Сижу как-то раз у себя в комнате. Отдыхаю, пью чай.
И вдруг раздается откуда-то, непонятно вообще откуда, чудовищно громкий, резкий, пронзительный и просто отвратительный звук.
Первую секунду я не двигаюсь с места и пытаюсь понять, что это. Потом открываю окно – думаю, видимо, сигнализация у кого-то в машине. Высовываю голову – за окном раз в десять тише, чем у меня в комнате.
И тут я понял.
Это наша пожарная тревога. У нас в здании.
Я вылетаю пулей из комнаты, надеваю тапочки, потому что кроссовки я снял фиг знает где. Бегу на второй этаж, со второго бегу на третий.
Там ходит из стороны в сторону заместитель шефа. Я говорю: «Это что такое вообще????» – «Ремонтники задели пожарную сигнализацию». Выходит из кухни повар, говорит ему: «Ну позвони куда-нибудь, скажи что б не ехали!» Заместитель шефа вздыхает и говорит: «Если сигнал был, они уже все выехали».
Я думаю: «Кто это – все?»
Через секунд тридцать к вою нашей сирены примешивается еще одна. Она становится все громче и громче. Я выхожу на улицу – во двор школы влетает машина скорой помощи, за ней друг за другом – десять пожарных машин.
Все с сиренами.
С мигалками.
Гул стоял невообразимый просто. Его слышал, наверное, не только весь Герсхайм, но и весь Хербитцхайм с Блисдальхаймом. И может быть даже Блискастель.
Ну вот, в общем, приехали все эти мужики, вышли из своих машин, посовещались, все осмотрели, уехали.
И все бы ничего.
И все бы тихо-мирно обошлось.
Но на следующий день, в 9 часов утра…
Эти самые ремонтники…
Задели сигнализацию снова.
…
Без комментариев. Опять сирена, опять суматоха, опять пожарники. И в этот раз еще полицаи нагрянули.
Хор
О приезде хора я был оповещен недели за две. Все две недели прошли в жутком страхе и томительном ожидании. Потому что пианино стоит в соседней от меня комнате. И я ожидал, что петь они будут денно и нощно. А мне придется спать в берушах или вообще не спать.
Все обошлось. Пели они днем и вечером, ночью все было тихо и мирно. Пели они разные христианские песни, очень красиво, я заслушивался.
Домик в лесу
Страсть ко всему заброшенному и покинутому не дает мне покоя лет с 11. И каким же было мое удивление, когда я пошел гулять в лес и наткнулся там вот на этот заброшенный дом.
Я показал этот домик одной из педагогов. Она сказала, что ни разу его не видела, хотя постоянно ходит с группами детей в лес. Мы договорились, что на следующих выходных пойдем туда с ней и с ее сыновьями, всё осмотрим.
Руины в Хомбурге
Воодушевленный вот этой своей находкой, я решил посетить еще одни руины – в Хомбурге. Там было, правда, не столько руин, сколько лестниц. Все фотографии ниже.
Здания в Саарбрюкене
Саарбрюкен – это крупнейший город земли Саар. Здесь очень много храмов и разных административных зданий в готическом стиле. В последние недели заболеваемость ковидом снизилась, поэтому в храмы можно было заходить без тестов, достаточно было просто носить маску.
Я пока сделал фото только нескольких зданий, в других отчетах их будет больше.
Рестораны
В России я почти никогда не ходил в рестораны. Ну вот не доводилось как-то. Здесь я на данный момент посетил два ресторана. Первый – индийский. Мы посещали его с другими волонтерами в Кельне.
В индийской еде было очень много специй, тем не менее мне безумно понравилось.
Второй ресторан – японский. В нем я первый раз в своей жизни ел суши. Почему ни разу не ел до этого за все 24 года? Ну, не знаю :))
Парад тракторов
В предпоследнее воскресенье перед Рождеством через Герсхайм проехал парад тракторов. Они все были украшены гирляндами, многие везли колонки с музыкой – в общем, было много веселья.
Собственно, это все о том, что произошло, теперь немного рефлексии.
Нравится ли мне в моей организации
Да, очень. Потому что:
- Я живу один в целом доме, у меня нет соседей, мне никто не действует на нервы.
- Я не плачу ни за отопление, ни за электричество, ни за интернет.
- У меня безграничный интернет высокого качества. Я могу спокойно работать, учить языки, смотреть фильмы на русском и на немецком языках.
Плюс, здесь какая-то «теплая» атмосфера. Здесь есть, конечно, субординация, сотрудники общаются с руководителями не на равных, но эта субординация очень-очень сглажена. Вокруг всегда много шуток, улыбок. Даже зимой, когда у нас не было групп, мы все периодически встречались, чтобы просто посидеть, попить кофе с вкусняшками, поговорить.
Как выбирать организацию
Это совет будущим волонтерам.
Прежде чем этот совет дать, замечу следующее. Скорее всего, вы не будете выбирать. Это вас будут выбирать. Ну, со мной, по крайней мере, было так в непростое ковидное время. 300-400 писем, несколько десятков отказов, одно согласие.
Но тем не менее. Я думаю, чтобы понять, насколько вам хорошо будет в вашей организации, надо спросить, сколько уже она принимала волонтеров. Потому что если волонтеров было много, значит организация понимает, что в принципе значит «волонтер Европейского корпуса солидарности».
Почему я об этом говорю? Потому что на семинаре для волонтеров один парень рассказывал – он в своей организации начинает работать в 6.30 утра. И начинается каждый его рабочий день с мытья туалетов. И в организации называют его не волонтером, а практикантом.
Когда он рассказал об этом представителю ESK, она сказала, что его организация начала сотрудничать с ESK только год назад. И организация, соответственно, не понимает, что волонтер от ESK – это не то же самое, что «практикант», это не рабочая сила, которую надо просто эксплуатировать и заставлять мыть туалеты.
Насколько я понял, парню был дан совет поговорить со своей организацией, а если не получится – связаться снова с ESK, они включатся в эту работу.
Моя организация раньше принимала 15 или 16 волонтеров. И мой Spohns Haus, соответственно, принципы ESK очень хорошо понимает.
Поясню это на примере.
Как-то раз в сентябре шеф собирался ехать домой и увидел, как я на кухне гружу посуду в посудомоечную машину. Он сказал: «Подойди, я с тобой поговорю».
Мы прошли в секретариат, он сказал: «Я хочу, чтобы ты понимал. Ты приехал сюда не для того, чтобы мыть посуду. Ты приехал, чтобы учиться, чтобы расти и развиваться. Сейчас, в сентябре, у нас очень много групп, поэтому мы поручаем работу на кухне в том числе волонтерам. Но ты будешь не только эту работу делать. Ты будешь принимать участие в Wald-программе, будешь работать с педагогами, будешь работать лично со мной, мы организуем для тебя курс немецкого языка и пр».
Если вот такое понимание у руководства есть – очень здорово. Если нет – печально…
В чем главная польза волонтерства
Для меня на данный момент главная польза в том, что я учу немецкий язык. Не тот немецкий, который в учебниках, а «настоящий» – тот, на котором говорят все люди в моей организации, на котором говорят продавцы и покупатели, водители автобусов и пассажиры, врачи и пациенты.
Поверьте, это совсем другой немецкий язык. Это другой темп речи, другие слова, другое произношение. И если бы я приехал в Германию не волонтером, а, например, работником в какой-нибудь организации, мне было бы капец как тяжело. Потому что я поначалу вообще не понимал немецкий, сейчас я понимаю уже намного лучше.
И еще один плюс. Как мне кажется, остаться в Германии, когда ты уже здесь, намного проще, чем когда ты еще в России. Но я пока не «остался», так что на эту тему поговорим в другом отчете.
Скучаю ли я по России
Нет.
Ну, по крайней мере, за все шесть месяцев моего пребывания здесь, я еще ни разу не подумал: «Вот хорошо бы сейчас приехать в Россию». Я прожил в России 24 года, я никогда никуда не выезжал, поэтому назад меня пока не тянет.
К тому же, я помню, как тяжело мне было выехать из Российской Федерации. Я помню, как 300 или 400 организаций мне сказали: «Нет / Невозможно / Слишком тяжело принять волонтера из России / Пандемия / Мы уже приняли 4 волонтеров, но НИ ОДИН ИЗ НИХ к нам все еще не прилетел из-за пандемии».
Я помню, как руководитель моей организации в марте написал мне: «Да, вы можете к нам приехать». И я не верил до последнего момента, что это действительно произойдет. Что мы оформим договор, что консульство выдаст мне визу, что меня не развернут в аэропорту и не пошлют обратно из-за чего-нибудь. Даже когда самолет шел на посадку и я смотрел из окна на немецкие города, я все еще не верил, что это на самом деле, что мне это не снится.
Планирую ли я тут оставаться
Пока что да.
Я боюсь, что если приеду сейчас в Россию, то снова выехать будет еще тяжелее, чем раньше. О том, как именно буду оставаться, пока не знаю. Скорее всего, я буду волонтером еще в какой-нибудь организации, но уже по программе BFD.
Потому что для поиска работы мне надо подтвердить диплом, плюс сдать экзамен на знание языка. Диплом подтверждается минимум три месяца, и я боюсь, что просто не уложусь в сроки.
Как все сложится – не знаю, посмотрим. В новых отчетах напишу об этом.
Заключение
Сегодня 26 февраля. С ума сойти. Я ни одну статью в своей жизни не писал 22 дня…
Если вы дочитали этот текст и читаете сейчас вот эти заключительные строчки, буду вам благодарен за комментарий. Если вы тоже хотите поехать в Германию по волонтерской программе – пишите об этом, задавайте вопросы, помогу всем, чем смогу.
И последнее.
Немного грустная нота, но все же.
Я смотрю новости каждый день. Думаю, и вы тоже. В немецких и в российских новостях сейчас одна и та же тема.
Я желаю мира, мира нам всем.
Надеюсь, что этот кошмар, который я вижу в новостях каждый день, скоро закончится.
