Первое, что он сделал, став программным директором, это уволил самого талантливого из наших коллег с поста музыкального редактора, мотивируя это следующим образом: «Два человека не должны быть капитанами». Неплохо для начала, правда? А затем последовали еще увольнения, портившие нервы планерки, придирки и беспрерывное слушание эфира. Замечалось каждое слово, ловился каждый микс. Господин редактор становился с каждым днем все больше и больше похожим на радиоманьяка. С плейером он, извини, не расставался даже заходя в уборную.
Содержание
- Работа меня радовала
- Новый начальник
- Потеря работы
История с прологом, эпилогом и выводом.
Все началось больше четырех лет назад. Я, тогда еще студентка филфака, решила, что жуть как хочу работать на радио, а посему все хорошенько обдумав, попыталась осуществить заветное желание. В то время в нашем провинциальном городке станций было четыре, так что мест для разворачивания своих знамен хватало. Взвесив все "за" и "против", решила попробовать силы на недавно открывшемся радио. К своему удивлению, я прошла. Почему удивлению? Объясняю.
Это в столице в середине 90-х станций было как тараканов на кухне, а в маленьких городках это средство массовой информации только набирало обороты. Каждый сидевший в эфире, будь он ведущим новостей или ди-джеем, был узнаваем по первым словам. Письма приходили десятками, желающих "лично засвидетельствовать свое почтение" тоже хватало.
Работа меня радовала
Я познакомилась с целым коллективом интересных, целеустремленных людей. Можно было смело говорить, что мы — команда. Нет, я не утверждаю, что все было так безоблачно, отношения в трудовом коллективе складывались хорошо. Были конечно и ссоры, и передряги, было "сливание" неугодных, но тогда меня это не касалось. Я была в фаворе. Я еще не понимала, что постоянно быть любимицей невозможно.
Новый начальник
Новый начальник придя к власти с нашей помощью, напрочь забыл о своих обещаниях, и стал строить эфир так, как считал нужным только он. Возражения не принимались. Да и вообще, все свои мысли, садясь в эфир, надо забывать. Никакой самодеятельности. А чтобы "легче" трудиться было, вывешивались подсказки. Вероятно, предназначены они были для тех, "кто с бронепоезда". На больших белых листах бумаги точно расписывалось каждое слово, и через пару недель эфирная студия была похожа на прачечную: везде висели информационные "простыни". Первой, кто возмутился подобным нововведениям, была я. Чуть позже вступилась я и за друга, который в течение полугода сам эфиры вел, сам плей-листы расписывал, сам музыкальным оформлением радио занимался. Что называется и "швец, и жнец, и на дуде игрец". Человек искренне старался, дневал и ночевал на радио. Его мама, однажды позвонив в студию, спросила: "А сын дома?"
Потом стали пресекать мою творческую самостоятельность и индивидуальность в работе. Что раньше приветствовалось и поощрялось, теперь стало "вне закона". Надо признать, что я была в замешательстве, после такого отношения в трудовом коллективе. 4 года назад, придя на радио, этот человек учил меня быть неповторимой, узнаваемой, иметь свой стиль ведения эфира, а теперь… Когда состоялся разговор с редактором, он грозил перейти в самую настоящую перебранку. В запале я сказала, что буду работать так, как было раньше, и не хочу превращаться в винтик в машине. На что последовал ответ: если не так, как я хочу, то значит — вообще не будешь работать. Я согласилась. Тогда я поняла, что это ещё не конец, это только его начало.
Когда прекращается рост, близок финал. Я вычеркнула себя из расписания, и принялась подыскивать новую работу. Но не тут-то было. В один миг примчался наш директор и очень тактично стал объяснить, что мы оба погорячились, что надо остаться, иначе куда же радио без меня. Сам редактор на такую беседу не был способен. Остаться-то я осталась, но когда поступило предложение стать редактором новой газеты, я не отказалась. Новой должности мне не простили. Впрочем, моя новая работа была не единственной причиной скрежетания зубами начальства. Я успела поработать на телевидении. Меня стали узнавать на улицах. Звонки стали еще чаще. Уж такого успеха мне не простили.
Меня медленно, но верно начали "вытравливать" из эфиров. Сначала их количество плавно из пяти переросло в четыре, потом в три, потом в два… Объективно говоря, особых претензий по поводу качества эфира мне не предъявляли. Но вечно хмурый начальник перестал здороваться, делать вообще какие-либо замечания по поводу эфира, меня просто ИГНОРИРОВАЛИ. Впрочем, в таком отношении к моему труду были огромные плюсы. Я вела эфир так, как считала нужным. Нет, это не было плохо, просто это было не так безлико, как того требовал новоявленный редактор.
Но решив, что полтора года мучений для него, вполне достаточно, да и мне пора поменять окончательно место работы, я решила уйти. Я не была единственной "жертвой" безумства моего босса. Уже пара-тройка человек через процесс испытания нервной системы прошла. Но ведь пока ты знаешь о том, как это бывает, со слов других, ты, по сути дела, не знаешь ничего. Зато все мои друзья нынче живы и здоровы. Так что ещё неизвестно, кому повезло.
Отведя последний эфир на радио, я собрала лучших друзей, мы здорово провели время за бутылочкой вина и пирожными. Такое количество добрых слов в мой адрес было сказано, что слезы не успевали просыхать. Это очень скрасило мой уход. Ведь для женщины важное, не держать все внутри себя, а выговориться, поделиться горем, а тогда и гора с плеч.
Потеря работы
Особенно потеря любимой работы, — это стресс. Но стресс — это не всегда плохо. Я оставила не то, что любила, а то, что день за днем становилось все менее и менее родным, любимым. Самое главное, после всех этих отношений в трудовом коллективе, я никого и ни в чем не виню, я сочувствую тому, кто не простил мне моих же талантов, а себе своей серости. Зачем печалиться? Для меня это плохо, а для бывшего (знала бы ты, с каким удовольствием я пишу это слово) шефа мои переживания ничего не стоят. Я нахожу массу приятного в случившемся: теперь могу поваляться до 10-11 утра, а не на всех парах нестись через весь город к 6-ти утра, к эфиру, на ходу продирая глаза и собирая в пучок мысли.
В жизни я пользуюсь одним правилом, которое услышала много лет назад: "даже в самом отрицательном есть один положительный момент — человек накапливает бесценный опыт". А психологи вообще склонны считать, что событие не бывает ни минусовым, ни положительным, а таким, каким мы сами его разукрашиваем.
Так что я теперь знаю, как приходится уходить с любимой работы. Но, если честно, еще раз через все это я не хотела бы пройти.
